Вспомнить все! Тема августа-сентября 2010: "УНИТА или знакомство с... Вадим Сагачко

«УНИТА или знакомство с «Черным петухом»

Впервые об УНИТА я узнал из газет и журнала «Вокруг света» в начале 80-х. Там появлялись репортажи о строительстве новой жизни в Анголе и о том, что контрреволюция в лице УНИТА всячески и постоянно старается мешать этому, устраивая взрывы и убивая мирных жителей.

Учась в академии, я познакомился с офицерами, побывавшими в Анголе. Тогда мне стало ясно, что Ангола это практически «африканский Афганистан». Такая же партизанская война и такая же минная война на дорогах. А УНИТА это такие же «душманы», только черные, вероисповедание у них другое, да и континент другой.

Перед самой командировкой в Анголу на занятиях в «Десятке» нам довели информацию о политическом раскладе в стране, о военно-политической обстановке, а так же о структуре и составе частей и подразделений вооруженной оппозиции, которой на тот момент была УНИТА. Вывод из услышанного я сделал такой: обстановка сложная, противник серьезный, в стране идет гражданская война. Но Вооруженные Силы действуют успешно и дают достойный отпор вылазкам вооруженной оппозиции.
Но вот уже в Луанде, когда я получил назначение в 6-й Военный округ, офицеры оперативного отдела аппарата ГВС обрисовали мне нерадостную картину военно-политической обстановки в провинции Кванду-Кубангу. Якобы правительственная власть в этой провинции существует только в Менонге, Куиту-Куанавале и еще трех-четырех населенных пунктах, где стоят воинские гарнизоны. Но эти гарнизоны окружены и блокированы, а на всей территории провинции безраздельно властвует УНИТА. С таким виденьем обстановки я и прилетел в Менонге.

Впечатленные услышанным, мы первое время предпринимали максимальные меры безопасности и предосторожности. Оборудовали огневые позиции перед домом и ежедневно тренировали охрану, устраивая учебные тревоги. Установили также забор из колючей проволоки вокруг нашей территории, который потом очень хорошо защищал наш огород от атак деревенских свиней. В штаб бригады выезжали (19 км) только в составе колонны из двух-трех машин или с бронетранспортером. При поездках на машине вешали вместо дерматиновых дверок «Энжезы» бронежилеты, а в оружии патрон всегда был в патроннике. Поначалу я даже обязательно до трех раз в неделю проводил со своим коллективом тренировки по стрельбе, уделяя основное внимание стрельбе с движущейся машины.

Но оказалось, что та зловещая картина по обстановке в нашей провинции, какую мне обрисовали в Луанде, не совсем соответствует действительности. Да, силы УНИТА в провинции были немалые, но унитовцы занимали определенные районы (базы) и оттуда наносили беспокоящие удары по населенным пунктам, аэродромам и подразделениям ФАПЛА. Но в целом обстановка в провинции была стабильной, ФАПЛА и кубинцы ее контролировали.

За всю командировку в Анголу натуральных живых унитовцев вблизи мне довелось увидеть только два раза. Возможно, что я их встречал чаще, но в объятой гражданской войной стране очень трудно определить, где свой, а где чужой. Еще раз видел их темные фигуры за кустами, и один раз – их трупы.

Местное население и фапловцы презрительно называли унитовцев «Квача». Хотя мне и переводили смысл этого слова, его значение я понял только, увидев унитовский флаг, эмблему и их журнал «Квача». «Квача» означает «Черный петух» – символ движения УНИТА.

Первый раз я унитовцев увидел приблизительно через месяц после своего прибытия в бригаду. Их было двое. Два кубинских солдата конвоировали их к шоссе, на котором стояла кубинская колонна. Это были унитовские разведчики, захваченные кубинцами в лесу, недалеко от их позиций. Они были в грязном непонятного цвета обмундировании. Выглядели испуганными. Стоявшая у дороги толпа фапловских солдат встретила унитовцев агрессивно. Они что-то злобно выкрикивали, размахивали автоматами, и каждый пытался ударить пленных. Но кубинцы не давали им этого сделать. Пленных посадили на машину и отправили в Менонге.

Второй раз мне даже довелось поговорить с унитовцем и допросить его. Как-то раз, когда я вернулся из Менонге, начальник политотдела бригады капитан Катарино, который был в бригаде за старшего, мне доложил, что накануне в бригаду пришел и сдался перебежчик, унитовский лейтенант. И что в настоящее время он содержится на гауптвахте комендантской роты (в рефуже-тюрьме). Я попросил показать мне унитовца. То, что я увидел, повергло меня в шок. На земляном полу рефужи лежал голый по пояс человек, голова его была разбита и вся в крови, он был сильно избит, руки были связаны за спиной колючей проволокой. Никакой логике такое обращение с перебежчиком не поддавалось.
Пришлось отозвать комиссара в сторону и «вправить ему мозги». Он же сам пришел, зачем связали, да еще колючей проволокой? Что он рассказывал, как там живется в УНИТА? Голодно и за неповиновение расстреливают? А у нас в бригаде только за три дня 36 человек дезертиров из молодого пополнения, которые могут оказаться у УНИТА. А тут такой пропагандистский материал портят. «Немедленно развязать, перевязать, оказать медицинскую помощь и накормить». И извиниться за то, что с ним так поступили, придумав какую-нибудь правдоподобную версию, и затем, чтобы он выступил перед солдатами бригады о том, как плохо живется в УНИТА.

Перевязали его кубинцы на своем медпункте, там же и покормили. Переводил мне кубинский старший лейтенант-контрразведчик, так как мой переводчик остался в Менонге зубы лечить. Этот унитовец в гражданской жизни был учителем в провинции Бие. Три года назад был мобилизован унитовцами и направлен на базу Жамба, где прошел командные курсы минометчиков под руководством юаровских инструкторов. Получил звание лейтенант. В последнее время командовал минометной ротой. Война надоела, хочет учить детей. Ушел ночью во время марша. Батальон перебрасывали из центра страны на юг, в район Мавинги.

С первой же колонной его отправили в штаб округа. Но перед бойцами бригады он успел выступить.

Третий раз мне довелось увидеть унитовцев в бою. Точнее это были темные фигуры за кустами и пульсирующие огоньки пулеметного и автоматного огня. На марше штаб бригады обстреляли – боковое охранение «проворонило». Когда началась стрельба, то реакция черных бойцов, которые были со мной на броне (сидели со мной сверху на бронетранспортере), была изумительно быстрой. В доли секунды они уже были на земле, а я оставался на броне и не мог сообразить, кто это им дал такую команду. До меня «дошло» только тогда, когда одна из пуль с визгом отрекошетила от брони. Но после очереди из КПВТ – просто в их направлении – фигуры в кустах ичезли.

В четвертый раз я увидел унитовцев уже в виде трупов. Как правило, ночью унитовские группы наталкивались на наше боевое охранение. Происходил огневой бой и противник отходил. Но, так как наши солдаты находились в окопах, и дело происходило ночью, у ФАПЛА больших потерь не было. А из подразделений утром докладывали, что нашли после боя брошенный автомат или гранатомет, магазины с патронами и всегда много крови на земле. И никогда не было трупов. Очень редко унитовцы оставляли своих убитых на поле боя – всегда уносили тела погибших с собой, а затем зарывали или бросали в лесу. Говорят, что командиров унитовских подразделений, которые оставляли тела убитых бойцов на месте боя, расстреливали. Поэтому после боя трупов никогда не находили. Это играло сильную психологическую роль и воздействовало на малограмотных бойцов. Нет трупа противника, нет победы, противник бессмертен, он не умирает, он не победим. Получалось, что воинов Савимби невозможно убить, они бессмертны.

Однажды мы с комбригом поехали в расположение одной из рот забрать трофеи после ночного боя. В полутора километрах от наших позиций, в старых заброшенных траншеях командир роты показал нам закиданные ветками трупы убитых в ночном бою унитовцев. Их было трое, причем двое раненых в живот были добиты выстрелами в голову.

Мне было всегда непонятно, почему в гражданских войнах страдает в основном мирное население? Почему боевики и вообще «человек с ружьем» отыгрывается и вымещает злость на мирном населении? Это характерно для всех гражданских войн, как для Африки, так и для Югославии, и для республик бывшего СССР. Крестьянин, который сбежал из унитовского плена, рассказывал нам, как при допросе унитовцы его били и угрожали: «Если будете дружить с русскими и кубинцами, то мы вас будем убивать и сожжем вашу деревню». Унитовцы захватывали мирных жителей и уводили их с собой, используя как рабов. Пленные крестьяне использовались или для переноски грузов (в основном тяжелых минометных плит и боеприпасов), или их помещали в специальные охраняемые лагеря-деревни и использовали на сельхозработах по выращиванию продуктов питания для унитовских отрядов.

Унитовцы, после безуспешных попыток выйти на шоссе и заминировать его, ставили мины на крестьянских полях и лесных тропинках. Поэтому каждый день происходили подрывы мирных жителей. Каждое утро на своих лаврах подрывались, гибли или становились калеками крестьяне. В основном женщины и дети. Но унитовская пропаганда сваливала все это на ФАПЛА и на советских советников.

У нас ведь было заведено в обязательном порядке слушать по утрам политинформацию. В больших коллективах проведение политинформации было обязанностью оперативного дежурного и его помощника – переводчика. Ночью они прослушивали голос Родины и вражьи голоса, а утром доводили услышанное до остальных. В небольших же коллективах просто слушали радио по утрам – свое и чужое, а переводчик переводил «вражеский голос».

Унитовское радио фантазировало похлеще современных «демократической» и «желтой» прессы. Радиостанция УНИТА «Голос Черного петуха» все это представляла, как «зверства в отношении местного населения со стороны советских и кубинских наемников и их прислужников из МПЛА – солдат ФАПЛА».

Наверное, чем страшнее и грязнее ложь, тем охотнее в нее верит обыватель. Отмечено, что «диссиденты» и «правозащитники» всех мастей тоже очень падки на такую информацию. По информации «Черного петуха» части ФАПЛА, кубинские войска и советские советники проводили планомерную политику геноцида ангольского народа. Они, якобы, каждый день проводили массовые расстрелы мирного населения, несогласного с политикой МПЛА, минировали крестьянские поля, уничтожали урожай и расстреливали химическими снарядами мирные ангольские деревни. Оказывается, не юаровские войска, а советские советники вместе с кубинцами применяли запрещенные международными нормами химические снаряды с боевыми отравляющими веществами. Радио «Квача» в своей лжи не знало границ, заявляя о тысячах уничтоженных мирных граждан. Так в информации об обстреле ангольских деревень химическими снарядами фигурировало более трех тысяч погибших крестьян.

А знаете, как далеко эта ложь распространилась? В августе 1993 года в зоне грузино-абхазского конфликта мне эти «факты» – об уничтожении ангольских деревень химическими снарядами – предъявила одна грузинская «правозащитница», прокурор города Сухуми в чине полковника грузинской армии. Она обвиняла Россию в «великоимперском шовинизме», вмешательстве во внутренние дела других государств и в желании захватить власть во всех уголках нашей планеты, применяя для этого все возможные средства. Сама же для решения абхазской проблемы предлагала вырезать и утопить в море все абхазское население, включая и детей.

После каждого рейда батальонов моей бригады в унитовскую зону радиостанция «Голос Черного петуха» сообщала о полном разгроме бригады. Вот так после рейда и боя, проведенного 18.10.88 года 1-м батальоном бригады (против 88-го батальона УНИТА), радиостанция «Голос Черного петуха» объявила о полном разгроме 10 бригады, заявив, что на поле боя осталось убитыми только бойцов ФАПЛА 43 человека и 5 (?!) советских советников. Хотя реально в результате этого боя у УНИТА было 10 убитых (которые и остались лежать на поле боя), у ФАПЛА – 9 убитых и 18 раненых, а нас, советских, было всего трое и в этот рейд мы не ходили. Но ложь пошла гулять дальше. Через несколько дней проезжавшие мимо из Менонге в Куиту-Куанавале переводчики нам привезли очередную новость. Радио то ли «Свобода», то ли «Голос Америки» (точно уже не помню) на португальском языке, ссылаясь на информацию ЦРУ, сообщило о попытке вторжения правительственных войск в «освобожденную зону УНИТА» и уже о более 100 погибших в этом бою военнослужащих ФАПЛА, среди которых более 40 офицеров, плюс пять советских военных советников. А когда я прилетел в Луанду, Саша Квасов из разведотдела сообщил мне, что, по данным радиоперехвата юаровских радиостанций, у нас в бригаде более 300 погибших.

 Кто был в Куиту-Куанавале перед операцией «Зебра»,  наверное, хорошо помнит ту политинформацию, на которой генерал Гусев поверил провокации радио «Голос Чер­ного петуха», заявившей, что в Уамбо два советских летчика изнасиловали, а потом застрелили и сожгли двух ангольских женщин.

- Немедленно найти негодяев и в 24 часа отправить в Союз под суд военного трибунала, - потребовал он.

Как же долго потом он ничего не мог сказать от изумления, когда следующей новостью услышал, будто он сам лично приказал расстрелять в местном госпитале раненых солдат ФАПЛА и бросить их трупы в реку на съедение крокодилам.

Некоторые наши столичные полковники вообще имели смутное представление об УНИТА. Помню такой случай, тогда же в Куиту-Куанавале. Я и Саша Поливин сидели в помещении нашей миссии и беседовали с Командующим военной зоной «Куиту-Куанавале» капитаном Тони «Той». Вдруг с улицы в помещение, где мы находились, вбежал бледный полковник из Луанды.

- Там унитовцы!

- Наступают?

- Нет, просто идут.

- И никто не стреляет?

- Нет!

- Пленные?

- Нет, с оружием.

Мы схватили автоматы, а Саша еще и свою видеокамеру, и выскочили на улицу.
От реки, от моста по шоссе, растянувшись, шла толпа людей. Мужчины, женщины, дети. Женщины несли привязанных куском материи к спинам малышей, а на головах тазы с нехитрым домашним скарбом или бутылки с водой. Дети постарше вели за руку младших. Мужчины были в оборванной грязной одежде, некоторые в выцветшем и заношенном фапловском камуфляже, некоторые в гражданских пиджаках на голое тело. Но все с автоматами. Некоторые автоматы были с отпиленными прикладами, а вместо ремня привязана веревка или проволока. Конечно же, это были не унитовцы, а крестьяне муниципалитета Байшу Лонга, которые уходили от унитовцев под защиту правительственных войск. Саша Поливин тогда заснял эту колонну беженцев, этот эпизод есть в его фильме «Нас там быть не могло».

Информацию об УНИТА мы обычно получали из Штаба округа, от кубинцев и бригадных разведчиков. Но после того как мы внедрили предложение Юры Яцуна о поощрении людей, доставивших информацию по УНИТА, сигаретами и консервами, местные крестьяне стали приходить с докладом чуть ли не каждый день. Но мы требовали документального подтверждения. И нам несли весь мусор с мест привалов унитовских отрядов. Иногда попадались и интересные, ценные вещи: обрывки французских и итальянских газет (?!), унитовские журналы, обрывок карты с пометками, тетрадь с записями, какие-то списки, картонные и бумажные упаковки из-под патронов, пачки из под юаровских сигарет, электроразъемы от ракет советского производства (РС от БМ-21), какая-то инструкция на китайском и арабском (!) языках и т.д.
Таким же образом мы стимулировали  и бригадных разведчиков. Вследствие чего однажды разведгруппа, шедшая за унитовской ротой до границы зоны ответственности бригады, не только сосчитала весь личный состав и вооружение, но и принесла блокнот одного из командиров унитовских взводов со списком взвода, списком вооружения, схемой маршрута и позывными радиосети. Командир группы, сержант был награжден новыми ботинками и моим компасом, а весь личный состав группы получил по банке консервов и по нескольку пачек сигарет. Больше бригадные разведгруппы в кустах не отсиживались.

Прошли годы и в последующем, уже в современной России мне довелось снова встретиться с унитовцами. Так в составе делегации начальника Гене6рального штаба ВС Анголы был заместитель Начальника разведывательного управления ВС Анголы. Веселый разговорчивый офицер. Когда я стал расспрашивать, где он служил в конце 80-х, оказалось, что тех же местах где и я. Но когда я спросил про номер его бригады, то он ответил, что в то время он был в УНИТА, а в ФАПЛА он с 1992 года, когда перешел к МПЛА.

Следующим унитовцем, с которым я разговаривал так же запросто, стал бывший начальник генштаба УНИТА генерал Камортейру. После окончания гражданской войны и интеграции части унитовцев в ВС Анголы он был назначен заместителем начальника Генштаба ВС Анголы и приехал с визитом к нам в страну. Я был поражен цепким умом, знаниями и памятью этого человека. При мне он узнал бывшего у них в плену летчика Маллоева, и это по прошествии 20 лет. При прощании он мне сказал: «Мне очень понравилась Москва. Я восхищен Родиной Пушкина, Толстого и Достоевского! И зачем только мы с вами воевали?»

Затем, когда из Анголы приехала какая-то другая делегация, я был приглашен на встречу этой делегации со студентами Российского университета Дружбы народов. В составе делегации были члены партии УНИТА. Сначала выступал чиновник из посольства. Студенты во время его монотонного доклада или спали или говорили между собой, то есть занимались своими делами. Потом дали слово унитовцу. Тот стал говорить об общности языковых групп Анголы и в игровой форме расспрашивать студентов, из каких племен были их родственники, просил назвать какие то слова и сравнить их корни. Студенты проснулись и оживились. В течение нескольких минут он овладел вниманием аудитории. Затем подключился второй унитовец со своими вопросами-ответами. Студенты уже о чем-то спорили, что-то доказывали. В заключении они вместе со студентами хором спели какую-то популярную ангольскую песню. Честно говоря, я был восхищен тем, как они умело овладели вниманием безразличной студенческой массы и разбудили ее.

Вот, собственно говоря, и все о моих контактах с унитовцами. В Анголе сейчас мир и экономический бум. Экономика этой отсталой прежде страны развивается семимильными шагами. Луанда сегодня самый дорогой город мира. Я не могу судить, что они делают правильно, а что неправильно. У них свой менталитет.

А Гражданская война – это всегда очень страшно. Страшно, потому что первым всегда  страдает гражданское население, ни в чем не повинные мирные люди. И я не думал, и не предполагал даже, что по возвращению из Анголы мне доведется столкнуться с гражданской войной вновь, теперь уже у себя на Родине – в Абхазии и в Чечне…