Региональная общественная организация участников оказания интернациональной помощи республике Ангола
Поиск по сайту
Подписка на новости
Ваше имя:
E-mail:
Случайный MP3 файл с сайта
Установите Flash-проигрыватель 07. Я песню напишу (авторский вариант)

Перейти к разделу >>

21 марта - День независимости Намибии.

«ЗАПИСКИ ВОЕННОГО ПЕРЕВОДЧИКА»

Воспоминания военного переводчика группы СВС при СВАПО в Анголе, 1978-1980 гг. Михаила Власенко.
В. Чепига - Ангольские воспоминания геодезиста.

В 1987 году – я тогда работал в Московском аэрофотогеодезическом предприятии – мне предложили поехать в Народную Республику Ангола для работы по контракту с Внешнеторговым объединением «Союзкарта». Согласно контракту, советские специалисты выполняли там комплекс топографо-геодезических работ по обновлению карт масштаба 1:10 000. В связи с ведением интенсивных боевых действий на севере и юге Анголы, войскам нужны были актуальные топографические материалы. Наша работа заключалась в создании геодезической опорной сети на территории страны, выполнении аэрофотосъемочных работ и на их базе обновлении и издании карт.

Наши специалисты приступили к выполнению контракта в начале 80-х годов. Основная часть геодезических работ была завершена, но, к сожалению, с потерями со стороны «группы топографов», как нас называли в среде советских специалистов. В 1984 году на маршруте Луанда-Негаже был сбит наш вертолет Ми-8, в котором, кроме членов экипажа, погибли два наших специалиста и ребенок. Сбитый вертолет обнаружили в джунглях только в 1988-м, когда искали другой пропавший, уже военный вертолет. Но это отдельная история. Кстати, определить принадлежность вертолета удалось только по номерам автоматов, найденных в сгоревшей вертушке. В те времена номера оружия еще регистрировались в журналах выдачи. Потом про этот порядок забыли. Кроме того, при выполнении топографических работ на мине подорвался наш УАЗ469 с четырьмя специалистами, которые осуществляли сбор сведений для новой карты. Все погибли.
Как видно из сказанного выше, топографо-геодезические работы всегда были связаны с перемещением по территории страны. Наша группа имела в своем составе аэрофотосъемочный самолет АН-30 (модифицированный АН-24, дооборудованный специальными устройствами для выполнения аэрофотосъемки) и вертолет МИ-8 со снятым вооружением. Но летать нам приходилось и на военных вертолетах, и на советских транспортных бортах, выполнявших чартерные рейсы по территории страны.
Об экипажах этих машин необходимо рассказывать отдельно. Героические люди! С ними мы садились и в заболоченной пойме реки Конго, и на заминированном аэродроме окруженного унитовцами города Куиту-Бие. Помню, как вывозили из Лубангу раненых кубинских солдат в негерметизированном транспортном отсеке АН12-го. А ведь минимально допустимая высота полета 4200 метров – опять же из-за стингеров. Воздух разреженный, раненым очень плохо – приходилось снижаться. Но довезли.

Топографические партии нашей группы располагались, в основном, на базах Института географии и картографии Анголы, специалистам которого мы оказывали техническую помощь. Главная база была в Луанде, другая в Лубанго. Кроме того, были партии в Негаже, Намибе и Кабинде. Экспедиционные выезды осуществлялись во все районы страны. Их целью было обследование местности, дешифрирование аэрофотоснимков и сбор характеристик объектов, отображаемых на топографических картах. Такие выезды осуществлялись при помощи авиации и далее автотранспортом. На первых порах работать приходилось при содействии местных властей и с помощью переводчика. Сначала мы опрашивали знатоков ситуации из числа жителей обследуемого района, а затем выезжали на места. Далеко не всегда это было безопасно. В некоторые районы приходилось вылетать в сопровождении местной охраны. В частности, в селение Томбоку на севере страны мы прилетели на следующий день после того, как оно подверглось налету со стороны унитовцев (хотя это могла быть и другая группировка). Мы увидели сожженные дома. Практически все население или было уничтожено, или сбежало в леса. С нами был взвод охраны, и работу пришлось выполнять с помощью его бойцов.

Меня направили в топографическую партию, базирующуюся в городе Негаже, провинция Уиже, на севере страны. Там, на бывшей базе НАТО располагалась вертолетная школа для подготовки местных экипажей. Вертолеты, преподаватели и технические специалисты были советскими или «совьетику». Анголане нас называли «асессорами» – это что-то среднее между наставником и помощником. Размещались мы все в трех двухэтажных домах, где ранее жили офицеры НАТО, а затем румынские военные специалисты. Военная миссия находилась в центре городка, прямо напротив церкви. Обнесена она была забором, типа колючей проволоки, и охранялась ротой охраны местного гарнизона. Нашей партии принадлежало пять квартир на втором этаже крайнего дома. Квартиры были просторные и даже сохраняли в себе следы былой роскоши – водопровода, канализации и прочих удобств. Отмыв полы в квартире, я был приятно удивлен – оказалось, что он крыт паркетом красного дерева.

Надо сказать, что наши соотечественники, как смогли, обустроили свой быт в этих условиях. За водой ездили поочередно на скважину на стареньком разболтанном зиловском водовозе (наверно завезенном туда вместе с тяжелым вооружением). Электроэнергией нас обеспечивал дизель-генератор, включаемый экономно, по расписанию, но холодильники поддерживались в режиме. Газ в баллонах привозили вертолетами из Луанды, как, впрочем, и основные продукты питания. Автотранспорт и вооружение наличествовали в достаточном количестве. Кстати, после поездок по разным гарнизонам у меня сложилось впечатление, что стрелкового оружия в стране было едва ли не больше, чем населения. В Менонге маленькая голубоглазая макака играла автоматными патронами. Сколько я их у нее их отбирал, она каждый раз снова появлялась с патронами. Проследив за ней, я увидел, что она их доставала из открытой цинки, валявшейся под деревом гуаявы.

Вершиной обустройства на нашей базе была, конечно, баня. Ее наши умельцы соорудили из двух морфлотовских контейнеров, соединенных цугом и обшитых внутри ДОСКАМИ ИЗ ЭВКАЛИПТА. В одном контейнере была парилка, а в другом раздевалка, она же комната отдыха. Температурный режим обеспечивала установка, состоявшая из двигателя МИГ-19, который реактивной струей обогревал систему резервуара с водой и поддона с камнями для поддавания пара. Топили баню два раза в неделю – в «мужской» и «женский» дни. Не могу не отметить, что веники для бани готовили исключительно из эвкалипта, который произрастал на ближних кофейных плантациях в качестве верхнего яруса, прикрывающего кофе от прямых лучей солнца.

А освежались после бани очень экзотическим напитком местного производства. Вернее местного старательства. Дело в том, что в тех краях культивируется специальная порода пальм, которые растут прямо в ручье, или в очень влажной почве, и эти пальмы из надреза на стволе выделяют необыкновенно приятный сок. Вкус его описать невозможно. Одно могу сказать: всеобщую притягательную силу этот сок имел не за вкус, а за воздействие на организм. Наряду с массой полезных фармацевтических качеств, этот сок обладал еще и веселящим свойством, то есть содержал алкоголь. Подчеркиваю, что алкоголь, градусов пять-шесть, в нем присутствовал уже при истечении из ствола, а не после брожения в теплом темном месте. Этот напиток на местных наречиях называется «малав» или «марув». Обслуживали эти пальмы местные жители, которые, по моим наблюдениям, приобретали ярко выраженную алкогольную зависимость в качестве профессионального заболевания. Опять же по очереди мы ездили к ним в
банный день за этим благородным напитком. В охлажденном состоянии он приятно освежал после бани.

Как я уже говорил, наша работа зависела от того, сколько материалов мы соберем «в поле» для последующего составления карты. Поэтому в среднем раз в месяц мы вылетали в Луанду, а оттуда двигались дальше по территории страны. Приезжая в провинции, мы, как правило, базировались в местах проживания наших военных советников. Первой моей командировкой стала поездка в Луэну, на юго-восток страны. Запомнилась она тем, что утром вблизи нашего дома взорвался гранатометный выстрел. По неопытности мы стали проявлять любопытство. Позже наши военные коллеги научили правилам поведения под обстрелом. В Менонге мы пережили серьезный обстрел аэродрома диверсионной группой батальона «Буффало» – стреляли реактивными снарядами с шариковой начинкой. В этот раз мы находились уже в «рефуже» – подобие нашего блиндажа. Целью обстрела было уничтожение солдат ФАПЛА, базирующихся в казармах на аэродроме. К сожалению, много солдат погибло. Тут же были подняты в воздух истребители, но они ничего не обнаружили. Как нам объяснили, это были переносные реактивные установки, которые после залпа, сразу же демонтируются и переносятся в другое место. Я потом долго носил с собой шарики и осколки от снарядов.

Там же мы познакомились с кубинскими интернационалистами. В то время, южная часть Анголы (до 16-й параллели), была оккупирована войсками ЮАР. И кубинские солдаты из ограниченного контингента, контролировали обстановку в зоне вооруженного конфликта. Мы контактировали, в основном, с офицерами. На меня они произвели впечатление веселых, но достаточно бескомпромиссных и жестких воинов.

Думаю, что их участие имело решающее значение для результатов агрессии против  Анголы и гражданской войны, которая велась на ее территории.

Кроме обновления карт масштаба 1:10 000, мы выполняли топографическую съемку нескольких городов в масштабе 1:5 000. Это были Луанда, Ндалатанду и Лубангу. Когда я уже стал работать редактором карт, мне часто приходилось летать в Лубангу, где также базировалась одна из наших партий. Если не брать в расчет крайнюю запущенность города в то время, можно было представить его в период жизненной силы. Расположен он на горном плато высотой под 2000 метров. А это значит, что климат в этом месте достаточно умеренный. Планировка города и архитектура строений в основной части очень продуманы и не лишены вкуса. Вокруг города расположено много сельскохозяйственных угодий. Необходимо отметить, что в Лубангу находится одна из трех огромных статуй Иисуса Христа – «Кришту Рэй» (Рио-де-Жанейро, Лиссабон, Лубангу). К сожалению, в период смуты кто-то обстрелял его лицо. Это мне напомнило историю взаимоотношений египетского сфинкса и наполеоновских солдат. Прекрасный собор, великолепный парк, зоопарк с оставшимися зверями и даже филиал Института географии и картографии Анголы.

Вообще облик всех городов, которые я посещал, свидетельствовал о том, что португальцы строили страну для себя, всерьез и надолго. Основным объектом, достойным интереса в районе Лубангу, конечно же, является перевал по дороге в Намиб. В месте, где плато достаточно круто обрывается на запад, проложена дорога в сторону океана – она проходит по многоярусному серпантину, вырубленному в крутых скалах. Взгляд с вершины плато в долину сначала скользит по обрыву отвесных скал, затем по бесконечным равнинам вплоть до пустыни Намиб, а взгляд снизу на серпантин, удивляет чудом творения рук человеческих. Однако контроль над перевалом не всегда находился в руках правительственных войск. А это означает, что в такие периоды, путь к океану лежит через аэродром.

Все наши специалисты приезжали в Анголу по контракту на срок два года. Как правило, на второй год разрешалось вызывать к себе жену. А специалистам, базирующимся в Луанде, даже разрешалось привозить и детей. Через год моего пребывания в Негаже ко мне тоже приехала жена. Также приезжали и жены военных специалистов. Приезд супруги кого-нибудь из наших товарищей воспринимался всей миссией как праздник. Счастливый супруг заранее приводил квартиру в максимально возможный порядок. Заготавливал «букет цветов», для чего находил в саванне огромный куст лилий или какого-нибудь другого растения. Но настоящим шиком было съездить в Уиже в институт кофе, где росли, абсолютно диковинные для белого человека, цветы фарфоровой розы – по латыни звучит как «роза парсилана». Каждый цветок этой розы был диаметром 20-25 сантиметров, а лепестки, словно сделаны из фарфора. Директор института, кстати, португалец, хорошо, относился к нашим соотечественникам, и всегда в этом вопросе шел нам навстречу.

Вспоминаю эпизод, связанный со встречей жены одного из военспецов. Звали его Виктор, и был он моим соседом снизу. Как это ни странно, военные вертолеты МИ-8 не были оборудованы радиосвязью. Мы со своей базы связывались с аэропортом в Луанде, и нам сообщали время вылета нашего вертолета. Во время полета связи не было. И только по истечении времени полета мы ожидали борт на аэродроме в Негаже. Захватив Виктора с цветами, мы в нашем уазике поехали встречать его жену. Вертолет не заставил себя долго ждать и благополучно приземлился. Счастливый муж радостно кинулся к вышедшей из вертолета жене и вручил ей огромный букет роз. Радостно раскрыл ей объятия и… со всего размаху получил букетом по физиономии.

- Ты что же это, твою мать! Угробить меня хочешь! У нас двое детей! Сиротами их хочешь сделать!

Все были порядком шокированы. Оказалось, что в полете вертолет был обстрелян из стрелкового оружия и получил пробоины. Женщине для первого впечатления о ситуации в Анголе более чем достаточно. Полеты над саванной проходили на очень маленькой высоте, чтобы быть недоступными для «стингеров» и «стрел», однако при этом вертолет становился уязвимым для стрелкового оружия. Пилотам приходилось жестко контролировать ситуацию на земле и иногда делать упреждающие приемы.
Несмотря на наш статус гражданских лиц, мы полноценно участвовали в гарнизонной жизни: ходили на дежурства, действовали согласно боевому расчету по тревоге, ездили на стрельбы и учения. С тыльной стороны нашего городка мы соорудили укрепления, состоящие из нескольких окопов и одной «рефужи».

В период моего пребывания в Негаже мне запомнились два эпизода, связанных с реальными боевыми действиями. Была попытка окружения и захвата нашего маленького гарнизона. Нас подняли по тревоге. Всем женщинам приказали занять места… в туалетах. Оказывается, в домах такого типа только туалетные модули могут защитить от пуль и даже от гранатомета. Мы заняли оборону в окопах. Мы с коллегой и соседом Володей были расчетом крупнокалиберного пулемета ДШК, который постоянно стоял у нас на балконе. Долгое тревожное ожидание. Абсолютная темнота. Вдруг началась стрельба с нашей стороны. Трассеры хорошо смотрелись на темном фоне. Реального противника мы не увидели, но тоже дали несколько очередей. Потом так же внезапно стрельба затихла. Через какое-то время мы стали замерзать. Кто-то предложил сбегать домой за «гаррафой» вина. Предложение поддержали. Стало веселее. Соседи принесли еще одну. Перед рассветом тревоге дали отбой. Наши ангольские охранники доложили командиру гарнизона, что по донесению разведки около роты солдат противника хотели захватить нашу миссию, но после огневого контакта ушли.

Второй эпизод начался для нас с того, что мы поехали утром на аэродром, чтобы выяснить будет ли в этот день борт на Луанду. Нам необходимо было отправить туда производственные материалы. Зашли на КП и были озадачены некоторой суетой среди «камарадов». Там же находились наши военспецы во главе с командиром. Из разговоров с
пилотами, мы узнали, что разведка анголан обнаружила крупное воинское подразделение противника в районе северного окончания взлетной полосы. Противник успел даже построить оборонительные сооружения. Очевидно, что готовился захват военной базы. Командир подразделения охраны аэродрома реальных оборонных действий не предпринимал. И тогда командир нашей миссии принял решение атаковать противника при помощи вертолетов. Ангольские экипажи к таким действиям были не готовы, а наши принимать участие в военных действиях не имели права. Но, тем не менее, срочно были сформированы два экипажа, где первым пилотом и стрелком летели наши летчики, а второй пилот был с ангольской стороны.

Необходимо отметить, что многие наши пилоты приезжали в Анголу после службы в Афганистане и имели обширный боевой опыт. Пока готовили вертолеты, с одного из них исчез прицел. Откровенная диверсия, но разбираться с ней не было времени.

– Да я всю жизнь стреляю по лаптю, – сказал первый пилот по имени Виктор.

Как это понимать мы узнали позже. Загрузили боекомплект, и оба вертолета взлетели. Около двадцати минут мы смотрели, как наши вертолеты кружились каруселью в районе взлетной полосы, слышалась стрельба и взрывы реактивных снарядов. Опытные вертолетчики сказали, что они устроили «мельницу». Это когда один вертолет идет вдоль расположения противника и ведет огонь из всех видов оружия, а второй заходит к началу цели. И так, сколько позволит боезапас. По вертолетам тоже велся интенсивный огонь. Пытались достать их даже гранатометом. Но к счастью, промахнулись. Однако в машине Виктора мы потом насчитали 13 пробоин. И были перебиты три из четырех тросов управления задним винтом.

О результатах этого боя нам рассказывал потом ангольский командир гарнизона Негаже. Противник разбежался, оставив на месте боя оружие, а также более 20 человек раненых и убитых. Все очень переживали по поводу реакции на это событие со стороны командования военной миссии. Ведь наши военнослужащие не принимают участия в боевых действиях. Но, к счастью, все окончилось благополучно. Говорят, даже были награды.

А стрельба «по лаптю», это когда длина ноги и размер ботинка используются как визир для прицеливания.

Куиту Бие. Эта поездка запомнилась мне во всех подробностях. Садились мы по спирали с отстрелом тепловых ловушек для стингеров. Период дождей. При касании взлетной полосы колеса шасси попадают в лужу, и груженый под завязку Ил-76 разворачивает под углом к полосе. Колеса налетают на столбики освещения, стоящие вдоль полосы, и баллоны разлетаются в клочья. Но пилоты удержали машину. Наши советники, встречавшие самолет (двоих помню только по именам – Володя и Геннадий, третьего и по фамилии – Гарик Папикян), после приветствия пригласили нас праздновать день рождения. Мы спросили, чей день рождения. В ответ они сказали, что наш. Оказывается, самолет остановился в пяти метрах от минного поля. Да еще с нашим грузом…

Гарик взял над нами шефство. Контактный, и доброжелательный мужик. Обеспечивал нашу охрану во время перемещений по городу. Дал оружие. Мне достался легендарный Вальтер Р38 1939 года выпуска. Можно себе представить, какими путями он попал в мои руки, и сколько историй он мог бы рассказать.

Город находился в окружении. Необходимо сказать, что до гражданской войны этот город был местом жительства генерала Жонаса Савимби. Его дом находился в целости и сохранности рядом с домами, где жили кубинские офицеры и наши военные специалисты. Они любезно предоставили нам места в своем доме. Я жил в комнате с Геннадием. В комнате стоял пулемет Калашникова стволом к входу. На тумбочке – ПМ. Как потом оказалось, под подушкой тоже. Гена был «любителем» горячих точек. После полученного в Афганистане ранения пулей от винтовки «БУР» в лицо его отправили в госпиталь, в Москву. После госпиталя – на учебу в военный институт иностранных языков. Проучившись там 2 года, он отправился в военкомат и сказал, что хочет снова в горячую точку. Ему предложили Анголу.

Периодически в город просачивались диверсанты, и тогда кубинцы предупреждали нас об опасности. К нам на ночь приходила семья болгарских учителей, которые тоже оказывали помощь ангольскому населению. Они считали, что с нами безопаснее. По задворкам наших домов были установлены сигнальные мины. Мы надеялись, что врасплох нас не застанут.

Стрельба в городе обычно вспыхивала внезапно и так же внезапно и заканчивалась.
Приходили кубинцы и рассказывали о ситуации в городе. Мы выпивали, закусывали. Словом, интернациональная дружба. Однажды решили устроить пикник в рощице туи (хвойный запах) на окраине города. Пока жарили на костре поросенка, которого выменяли на тушенку, из-за рощицы началась стрельба реактивными снарядами. Стреляли не в нас, но осколки нас доставали. Захватив недожаренного поросенка, мы в полной темноте выбрались в безопасное место и решили, тем не менее, закусить. Все отрезали остывшее мясо, ели и хвалили повара – поваром был я! Утром по остаткам я установил, что съели мы практически сырого поросенка. Пришлось остатки выбросить, чтобы не расстраивать друзей.

После двух лет пребывания в Анголе меня перевели в Луанду, назначили редактором карт и поручили выполнение комплекса работ по аэрофотосъемке и составлению карты масштаба анклава Кабинда 1:25 000. Анклав расположен на противоположном берегу реки Конго – практически на территории Заира. Сложность выполнения аэрофотосъемки заключалась в том, что большая часть его территории приходится на влажные тропические леса, произрастающие вблизи океана. Из-за лесных испарений низко над землей постоянно висит пелена облаков, которая не позволяет выполнить фотографирование поверхности. Утренний и вечерний бриз лишь незначительно перемещают пелену облаков с запада на восток и обратно. Мы знали, что в конце пятидесятых французы уже пытались произвести аэрофотосъемку этого района, но у них ничего не вышло. Тем не менее, я составил проект аэрофотосъемки по имеющимся материалам и вылетел в Кабинду. К тому времени я уже достаточно прилично мог
объясняться по-португальски, и мне предстояло провести подготовительные и организационные работы. Они сводились к тому, чтобы получить разрешение на производство работ у местной администрации и военных властей. С администрацией мы договорились быстро. А вот с военными пришлось скрупулезно отработать график полетов, снабдить подразделения ПВО фотографиями нашего самолета во всех мыслимых ракурсах, и, самое главное, проследить, чтобы фото нашего самолета попали во все дивизионы, оснащенные ракетными комплексами. Были случаи, когда наши самолеты сбивали наши же союзники. А стрелять по самолету, выполняющему аэрофотосъемку одно удовольствие. Полет осуществляется с постоянной скоростью и с включенным гиростабилизатором, что исключает возможность маневра.

Прилетел наш экипаж, и мы впервые вылетели на маршрут. В дальнейшем мы вылетали на маршрут каждый день в течение месяца, но больше половины интересующей нас территории постоянно было закрыто облаками. Мы поняли, почему французы потерпели неудачу. Самолет улетел в Луанду, а я занялся составлением карты Кабинды.

Основная трудность была связана с нанесением на карту государственной границы между анклавом Кабинда и Республикой Конго (Заир), особенно в северо-восточной части анклава. Эта территория покрыта мощнейшими тропическими лесами. Дороги и населенные пункты как таковые там отсутствуют. Ориентиров никаких нет. Что, впрочем, не мешает контрабандистам доставлять на рынок Кабинды различные товары с сопредельных республик. Особенно хорошим оказалось заирское пиво «Стелла», которое, в литровых бутылках, регулярно появлялось на рынке. Геодезических приборов, работающих на базе GPS, в то время у нас не было. А прокладывание геодезических сетей для определения координат границы не входило в объем контракта. Да и найти на местности пограничные пункты (если они были вообще) в таких лесах невозможно. Таким образом, карта анклава Кабинда масштаба 1:25000 осталась с границей, не уточненной в северо-восточной части.

Кроме работы, мы еще ухитрялись заниматься спортом и отдыхать. В Негаже каждый вечер устраивались волейбольные баталии. Спортивная площадка досталась нам в наследство от прежних жителей. Когда я попадал в Луанду, непременно старался поиграть в теннис, которым очень увлекаюсь до сих пор. Однажды, находясь в Луанде, я даже принял участие в международном турнире в составе команды Советского посольства. По выходным мы часто выезжали на океан, где купались и рыбачили. Пели песни под гитару. Выступали на вечерах в торгпредстве. Как-то Саша Поливин – поэт и военный переводчик – принес нам стихотворение А. Миронова – нашего соотечественника из группы энергетиков, строивших ГЭС Капанда. Оно мне понравилось, и я решил написать музыку к нему. Только пришлось его немного отредактировать и добавить один куплет. Получилась песня, которую я назвал «Ангольский вальс». В дальнейшем, она пользовалась популярностью среди наших соотечественников.

Ангольский вальс.

Только экватор наш «ИЛ» пересек, сделал последний круг,

В белое солнце и красный песок, ты окунаешься вдруг.

Вот уж последний багаж раздают, слышится речь анголан,

В сердце Анголы твой новый приют, в грудь его бьет океан.

Что-то тревога на сердце лежит, ты обо мне не скучай,

Белое солнце в зените стоит, в кроне зеленых папай,

Быстро в работе проносятся дни, в пыльных дорогах саванн,

Только лишь губы сверкают одни от принятых солнечных ванн.

Вскоре ты понял, приехав сюда, что вся наша жизнь-это миг…

С темного неба упала звезда, прямо в пустыню Намиб,

Вдали от семей и родительских мест, мундиров своих и эмблем,

Над нами созвездие Южный Крест и множество разных проблем.

Взрывались на минах и, корчась от мук, глотали горький хинин,

Но знали, что рядом находится друг, и помнили: - Ты не один!

А трудные дни наши дальше бегут, по Родине чувство сильней,

Братской Анголе мы отдали труд, и годы жизни своей.

Трудная работа в джунглях Кабинды не прошла для меня без последствий. Увы, не до конца я воспользовался советом, который мне дали еще в Москве коллеги жены по министерству внешней торговли. А ведь говорили они, что в тропиках главное гигиена, и необходимо поддерживать в крови небольшую концентрацию хинина. А он содержится в напитке, который называется джин. Я не пишу о том, что многие наши соотечественники, работавшие в провинциях Анголы, заболевали тропической малярией. Некоторые неоднократно. Болезнь эта весьма опасна и развивается очень быстро. Таблетки, которые нам рекомендовали принимать еще в Союзе, кроме воздействия на печень, никакого эффекта не оказывали. Поэтому главным противоядием являлся хинин и борьба с комарами как распространителями инфекции. Короче, в конце третьего года пребывания в Анголе, я окончательно поверил в собственную неуязвимость. Малярия меня настигла внезапно, после возвращения с рыбалки в выходной. На первых порах я думал, что перегрелся на солнце. Утром не смог пойти на работу, а к обеду уже терял сознание. К счастью, это случилось в Луанде, где меня оперативно повезли в наш госпиталь. Спасибо врачам, они за неделю капельницами очистили мою кровь от микробов и я, ослабевший, вернулся к семье помогать собираться домой, тогда еще в Советский Союз...



© Союз ветеранов Анголы 2004-2024 г. Все права сохраняются. Материалы сайта могут использоваться только с письменного разрешения СВА. При использовании ссылка на СВА обязательна.
Разработка сайта - port://80 при поддержке Iskra Telecom Адрес Союза ветеранов Анголы: 121099 г. Москва , Смоленская площадь, д. 13/21, офис 161
Тел./Факс: +7(499) 940-74-63 (в нерабочее время работает автоответчик)
E-mail:veteranangola@mail.ru (по всем вопросам)