Региональная общественная организация участников оказания интернациональной помощи республике Ангола
Поиск по сайту
Подписка на новости
Ваше имя:
E-mail:
Случайный MP3 файл с сайта
Установите Flash-проигрыватель 02. В поход!

Перейти к разделу >>

21 марта - День независимости Намибии.

«ЗАПИСКИ ВОЕННОГО ПЕРЕВОДЧИКА»

Воспоминания военного переводчика группы СВС при СВАПО в Анголе, 1978-1980 гг. Михаила Власенко.
Сергей Коломнин. "История сбитого летчика".

Более тридцати лет назад в ноябре 1980 г. в далекой Анголе недалеко от города Менонге вооруженными повстанцами был сбит военно-транспортный самолет Ан-26 ВВС Народной Республики Ангола. Казалось бы рядовое событие для охваченной гражданской войной стране. Западные СМИ в то время активно писали о кровопролитных боях на юге Анголы между правительственными войсками и оппозиционерами из движения УНИТА, которых поддерживала армия ЮАР, публиковали информацию о сотнях погибших с обеих враждующих сторон, взрывах на нефтяных терминалах, сбитых самолетах, диверсиях на дорогах и подрывах гражданских судов. 

Ан-26 ВВС Анголы взлетает из Луанды. Курс - на Менонге, 1980 г.

Ан-26 ВВС Анголы взлетает из Луанды. Курс - на Менонге, 1980 г.

С советской прессе тех времен информация об ангольском конфликте подавалась весьма дозировано. В основном публиковались материалы об успехах правительственной партии МПЛА на ниве строительства общества «свободного от эксплуатации», осуждались агрессивные действия «режима апартеида ЮАР», солдаты которого с территории оккупированной Намибии, сея смерть и разрушения, периодически вторгались в южные районы Анголы. Публиковались материалы и об оказываемой Анголе со стороны СССР помощи в возведении народно-хозяйственных объектов, вскользь упоминалось, о том, что наши военные советники помогают ангольцам «в строительстве вооруженных сил». А вот о том, что эта помощь часто выливалась в прямое участие в боевых действиях, что советские граждане, работавшие в Анголе, причем не только военные, но гражданские, гибли, получали ранения и попадали в плен в наших газетах тогда, конечно, не писали.
А между тем, случай с Ан-26, сбитым 21 ноября 1980 г. под Менонге был далеко не рядовым. Дело в том, что транспортный  самолет ВВС Анголы пилотировался… советским экипажем. Причем летчики, не имели никакого отношения к Министерству обороны СССР, они были гражданскими и работали на ФАПЛА - Народные вооруженные силы освобождения Анголы, так официально называлась правительственная армия. 
Судьба распорядилась так, что мне, тогда, лейтенанту вооруженных сил СССР, военному переводчику пришлось участвовать в спасении экипажа Ан-26. В результате предпринятой спасательной операции четверых членов экипажа удалось с боем эвакуировать, а вот командир самолета Камиль Моллаев и бортмеханик Иван Чернецкий попали в плен к унитовцам. 

 Их приняли за военных: Моллаева посчитали капитаном советских ВВС, а его коллегу - лейтенантом. Обвинили в бомбардировках мирных жителей. Повстанцы таскали советских людей по ангольской саванне и джунглям,  часто  демонстрируя их западным журналистам, как доказательство «советской экспансии в Анголе». И только, через два года, в ноябре 1982 г. летчиков удалось обменять и вернуть на Родину. Через полгода уже на Родине за проявленные мужество и героизм командир экипажа ангольского самолета Камиль Моллаев будет награжден орденом «Дружба народов» СССР. А вот признания того, что он участник боевых действий в Анголе Камиль Абдурахманович будет добиваться долгих 29 лет…  

 Кто, как не вы, «камарада совьетико»?

Советские гражданские летчики помогали Анголе, летая в 70-80-х гг. ХХ в. на многих типах советской авиатехники: самолетах Ан-26, Як-40, Ту-134, вертолетах Ми-8. В стране с крайне неразвитой транспортной инфраструктурой, где, по сути, отсутствует железнодорожное сообщение, связь между провинциями осуществлялось только самолетами.

Аэродром в Менонге. Провинция Кванду Кубангу

Аэродром в Менонге. Провинция Кванду Кубангу

Регулярные авиарейсы имели решающее значение для консолидации нации и веры населения в ее президента Жозе Эдуарду душ Сантуша. Но своих подготовленных и опытных транспортных летчиков тогда у ангольского правительства было крайне мало. Советские экипажи, конечно, берегли, на особо опасные маршруты над районами, которые контролировали унитовцы, не пускали. И возили они, как правило, только людей и невоенные грузы: медикаменты, продовольствие, топливо, запасные части. Однако в стране, где бушевала гражданская война, сложно было провести какие-то разграничительные линии. И самолеты сбивали. В августе 1980 г. в районе Маталы был сбит ракетой, пущенной с земли, ангольский  Як-40 с 32 пассажирами на борту . В результате погиб советский экипаж в составе Валерия Ангурова, Вячеслава Крылова и Василия Голубева и все пассажиры-ангольцы.
А в ноябре 1980 г. пришла очередь экипажа Камиля Моллаева. 15 ноября он находился  в т.н домашнем резерве, готовый к вылету, если  какой-либо запланированный  на этот день в рейс  экипаж не сможет вылететь. Отдыхал на отведенной летчикам вилле в Луанде. Во второй половине дня внезапно на виллу приехал капитан Колья Панчо, начальник штаба транспортной эскадрильи ВВС Анголы, к которой и был приписан экипаж Камиля Моллаева. Наши запросто называли его Колей, капитан учился в СССР и хорошо знал русский язык. Летчики собирались обедать. "Всё, нужно куда-то лететь", - подумал Камиль, увидев капитана. И не ошибся Тот вошел, помолчал, опустив голову. Потом сказал: «камарада Камиль, нужно лететь». И, лететь на юг Анголы, в провинцию Кванду-Кубангу, в район границы с Намибией. Советские летчики знали, что там идет настоящая война, а правительственные войска контролируют только населенные пункты, включая провинциальную столицу город Менонге. Большая часть территории провинции, дороги подконтрольны отрядам УНИТА. Там же, где-то в лесах, в саванне в треугольнике на границе Анголы с Замбией и Намибией на своей базе в Жамбе затаился и лидер унитовцев генерал Жонас Савимби. (Позже в плену Камиль познакомится с ним лично: он удостоится аудиенции у харизматичного лидера ангольских мятежников).

  - Ну, ты же знаешь, Коля, нам наше начальство туда не разрешает летать, - ответил на просьбу капитана К. Моллаев. 

Точно на таком же самолете Ан-26 советского производства с опознавательными знаками ВВС Народной Республики Ангола летал Камиль Моллаев.

Точно на таком же самолете Ан-26 советского производства с опознавательными знаками ВВС Народной Республики Ангола летал Камиль Моллаев

По соглашению сторон в целях безопасности советским экипажам, действительно, запрещалось летать южнее железной дороги Менонге -   Лубанго – Мосамедиш (Намиб). Там шли боевые действия, а советские гражданские летчики не имели право воевать в Анголе.. Начальник штаба с мольбой посмотрел на опытного командира. Он знал, что Камиль уже не раз выручал его и, несмотря на запреты, совершал полеты в этих районах. Знал он и то, что кроме Моллаева лететь некому. Только за последние две недели капитан потерял, подряд, в этом районе два самолета Ан-26 с военными ангольскими экипажами. Один пропал без вести, а другой подбили с земли и он чудом нашел в саванне грунтовую полосу, сел на вынужденную. Экипаж, из пяти человек  спасли вертолетами, а машину потеряли… В транспортной эскадрилье ВВС числилось пять советских экипажей и чтобы не посылать в опасные районы одних и тех же, был составлен график очередности, и лететь на сей раз должен был экипаж Владимира Попова . Но он, почему-то, именно в этот день слег с малярией.

Командование требовало транспортный борт: воюющей армии срочно требовались боеприпасы, продукты, аккумуляторы, резина, запчасти. Все это, а еще и ящики со снарядами и минами, бочки с бензином, маслом находилось на базе ВВС в Менонге. Но доставить грузы на полевые аэродромы юга Анголы мог только трудяга Ан-26, способный садиться и взлетать с грунтовок. Там же ждали эвакуации и десятки раненых и больных ангольских военных. Оставалась одна надежда на «камарада совьетико» - так звали наших в Анголе.
- Пожалуйста, Камиль, - помоги, попросил Колья Панчо дрожащим голосом. - У меня остался один единственный экипаж с правом бомбить  и, я его должен беречь, бомбить больше некому (Советские экипажи, естественно ни на какие бомбежки в Анголе не летали.-С.К.).  - Приказать я не могу… От этого зависит жизнь многих наших солдат.  

Что чувствовал в это момент Камиль Моллаев? Он вспоминает: «Я думал о престиже своей страны, о том, что мы приехали сюда помогать друзьям. И если я откажусь, они расценит это как мою трусость. А быть таким, для меня большой позор. Колья недаром пришел ко мне, он знал мои профессиональные способности и гордость. За три месяца работы в Анголе я не уклонился ни от одного задания (а ведь были и такие, сошлется на приступ малярии и откажется лететь). Не раз Колья хвалил меня и даже восхищался моей работой. Я просто не мог ему отказать. Но почему-то в этот момент, я уже знал, что меня подобьют… Но в конце, концов согласился».
Но Моллаев поставил условие, что ангольцы вооружат весь экипаж, дадут пять автоматов, а он, в свою очередь, согласует командировку (слово-то какое!) со своим советским руководством. Но если добро не дадут, извини. Анголец все понял.
Камилю удалось уговорить свое руководство и получить добро на полеты в запретной зоне. С командиром полетели второй летчик Вячеслав Ретизник, штурман Николай Филь, бортрадист Николай Рыбалкин, бортмеханик Иван Чернецкий и наземный авиатехник Владимир Медведев.

 
Командировка на войну

 16 ноября 1980 года самолет ведомый экипажем Камиля Моллаева прилетел на базу ВВС в Менонге. Он едва успел сесть до захода солнца: на аэродроме не работали ночные посадочные огни. Вечером советских летчиков разместили в городской гостинице, а с рассветом следующего дня они начали «плотно» работать. Но сначала Моллаев детально проинструктировал экипаж о бдительности, о необходимости опломбирования лючков, чтобы диверсанты не заминировали самолет (такие случаи были). Но самое главное: мысленно отработал свои действия при вынужденной посадке, маневр уклонения при возможной встрече с южноафриканским истребителем.
Пять дней подряд самолет К. Моллаева совершал опаснейшие рейсы вдоль границы Анголы с Намибией. Без связи, всяких приводов и посадочных огней садился на разбитые полевые аэродромы. Перевозил раненых, медикаменты, топливо, мины, снаряды, патроны в ящиках. Летал в Куито Куанавале, вокруг которого упорно сжималось кольцо вооруженных оппозиционеров УНИТА. Однажды экипаж с большим перегрузом еле успел взлететь с одного их грунтовых аэродромов: сверху было видно, как внизу вооруженные унитовцы окружают взлетно-посадочную полосу…

На одном из ангольских аэродромов

На одном из ангольских аэродромов

А в тот роковой день 21 ноября 1980 г. самолет Камиля Моллаева, вылетел в Мпупу, городишко на границе с Намибией. Долетели нормально, разгрузились. Командир переговорил с местным начальством, поинтересовался, беспокоят ли унитовцы, на что получил ответ: «иногда стреляют, но они за рекой». Этот ответ Камиль помимо воли зафиксировал в памяти. Потом факт, что унитовцы находятся за рекой, всплывет в его сознании в самый нужный момент. Взяли на борт 19 солдат ФАПЛА, в том числе раненых, и около 10 часов утра вылетели обратно в Менонге.
Камиль Моллаев вспоминает: «После взлета набрал высоту в 3000 метров: впереди над Менонге была облачность. На 13-й минуте полета в кабине вдруг раздался негромкий хлопок: как будто в ладоши кто-то хлопнул. Осмотрелись, в кабине, все норме, по приборам, контролирующим работу двигателей, тоже в порядке. Второй пилот Вячеслав Ретизник выглянул в окно и в панике закричал: «правый двигатель горит»! Дальше я действовал «на автомате»: выключил правый двигатель, бортмеханику – принять меры к тушению пожара, бортрадисту - передать на землю о случившемся, прикрикнул на второго – панику прекратить, держать машину! Эх, кабы знать, бортрадист книжку читал, радиостанцию перед взлетом не включил, и связи с землей не было и нас. По его милости, нас своевременно и не начали искать».
Командир знал, что где-то здесь по пути из Мпупы в Менонге есть грунтовка, на которую, сел на вынужденную подбитый в начале ноября ангольский экипаж Ан-26. Тем и спасся. Его потом эвакуировали вертолетами. Но где ее искать? Счет идет на секунды. Самолет в воздухе горит мгновенно, как порох. В любой момент правое крыло, куда и попала ракета ПЗРК, могло прогореть и разрушиться. И тогда Ан-26 завертелся бы в воздухе, как осенний лист, и рухнул на землю. Дорога была каждая доля секунды.
Летчик, применив экстренное снижение, попытался с левым разворотом посадить машину на свободную от деревьев площадку, но высота была слишком велика, а бросать горящий, готовый развалиться самолет еще в более крутое пике – чистое самоубийство. Тогда Моллаев принял решение продолжить снижение с разворотом на 270 градусов и посадить самолет, но обязательно, на этом берегу реки! Во чтобы то ни стало на этом берегу – ведь унитовцы, по словам ангольцев – «за рекой». Эта мысль буквально свербела в мозгу летчика. И ему это удалось, командир экипажа смог совладать с горящей, теряющей управление машиной и посадил Ан-26 на вынужденную, да так мастерски, что все: и экипаж, и пассажиры остались живы!

Камилю Моллаеву вручена медаль «За выполнение интернационального долга в Анголе». Резиденция Союза ветеранов Анголы, Москва, январь 2012 г.

Камилю Моллаеву вручена медаль «За выполнение интернационального долга в Анголе». Резиденция Союза ветеранов Анголы, Москва, январь 2012 г. 

Камиль Моллаев вспоминает: «Самолет остановился перпендикулярно к реке, всего в 10-15 метрах от воды. Там была слегка заболоченная местность, это смягчило удар. Никто серьезно не пострадал: ушибы, да порезы (об этом я узнал гораздо позже от бортмеханика Ивана Чернецкого). В момент приземления на брюхо, я принял жесткий удар в поясницу и почувствовал пронзительную боль. Из глаз брызнули искры, а потом пошли черно-белые круги. Самолет остановился, запахло горелым. Помню крик штурмана Филя: «Камиль, быстрей выскакивай, а то сгоришь!». В ответ прошептал: «Возьмите автоматы!». И потерял сознание».
Сколько времени Камиль Моллаев просидел в кабине в таком состоянии, он не помнит. Придя в себя, с большим трудом поднял голову, кабину быстро заполнял едкий дым, никого из членов экипажа рядом не видно. Дверь из кабины в салон самолета плотно закрыта, видимо, заклинило при ударе и все выпрыгнули через окна.
Нужно выбираться, иначе сгорю, мелькнула мысль. Как в замедленной съемке, Камиль открыл свою форточку. Но прежде чем просочиться в узкий проем, выбросил на землю свой автомат АК со складным прикладом (спасибо, Колья!), взял карту, валявшуюся в ногах, и медленно перенес отказывающееся подчиняться тело через переборку. Выполз из кабины на землю. С трудом поднялся, увидел в аварийном люке трех бьющихся в истерике солдат ФАПЛА, которые одновременно попытались пролезть в узкое отверстие, да и застряли в нем. Было смешно, но смеяться уже не было сил. Подошел, помог им. Одного, с трудом, затолкал обратно, двое тут же проскочили (худосочные были солдатики), а третий выскочил через открытую дверь солона. Все трое моментально исчезли в ближайших кустах.

Не в моем характере оставлять людей в беде!

Голова страшно гудела, летчик чувствовал сильную боль в позвоночнике чуть ниже лопаток. Понял, что без посторонней помощи не обойтись. Пронзила мысль: где же мой экипаж? Стал звать на помощь штурмана-земляка: «Николай, отзовись»! В ответ ни слова по-русски. Но его голос услышали, подошли несколько фапловцев, летевших в самолете. Португальского языка Камиль тогда еще не знал, но по жестам понял, спрашивают, что с ним? Летчик показал рукой на позвоночник, мол сильно болит, встать не могу. Ангольцы помогли Моллаеву подняться, подхватили за подмышки и потащили летчика к ближайшим кустам. Это было верное решение: тлеющий самолет мог взорваться в любую секунду. Пока летчика тащили, вокруг послышалась стрельба, над головами засвистели пули. Ангольцы кинулись врассыпную, затаились. У Камиля мелькнула мысль: сейчас меня срежут, и сыновья не узнают, как и где погиб их отец. Все ангольцы без оружия, они летели в Менонге, кто в отпуск, кто в госпиталь, и свои стволы оставили в Мпупе. Один Камиль с автоматом. Добравшись до кустов, Моллаев вставил магазин в АК, взвел затвор, стал ждать. Стрельба прекратилась.

Командир ангольского самолета Ан-26 Камиль Абдурахманович Моллаев.

Командир ангольского самолета Ан-26 Камиль Абдурахманович Моллаев.

Настойчиво сверлила мысль: где же мой экипаж? В самолете ведь никого не осталось. Прошло какое-то время. Нужно было что-то предпринять. Для начала, закопал в песок документы. Их было всего два. Один советский: простая серая бумажная корочка с фото, сертификат, выданный в советском посольстве взамен паспорта. Другой – ангольский, закатанная в пластик маленькая карточка – что предъявитель сего, Камиль Моллаев – сотрудник ВВС Анголы. Стал ждать темноты. Даже мысли куда-то уйти без членов экипажа у Камиля не появилось. Если кто из них погибнет или попадет в плен, для спасшегося командира это позор на все жизнь! Как сказал позже К. Моллаев: «Я бы с этим клеймом, не смог бы жить дальше. Не в моем характере оставлять людей в беде». К вечеру стало заметно прохладнее, летчик стал мерзнуть. Решил ползти к самолету. Он так и не взорвался, горючее выгорело, остатки фюзеляжа потихоньку тлели: от него ощутимо веяло теплом. Моллаев вспомнил, что раньше никогда в жизни не ползал по-пластунски, а тут пришлось. Как бы врастая в землю пополз, забыв о боли в спине. Кругом была тишина, но он нутром чувствовал, что за ним из кустов наблюдают фапловцы: подойти боялись, но видели, раз советский летчик здесь, не убежал, за ним должны прислать вертолеты! Камиль подполз к остаткам самолета, но, не остановился, пополз дальше, к реке, в горле стояла сушь жуткая сушь. Напился воды. Мерзкая, мутная жидкость с мелкими красными червячками – но жажда пересилила отвращение. Умылся, даже успокоился - вокруг тишина. Боль немного ушла. Смог встать, подошел к самолету: сплошной расправленный метал, торчал один хвост, на нем хорошо была видна камуфляжная раскраска с эмблемой ВВС Анголы. Обошел остатки машины, которая его сначала ввергла его этот ад, но потом, все-таки, спасла. Спасибо, тебе, самолет…

Первый слева – Иван Чернецкий, второй – командир Ан-26 Камиль Моллаев. Фото сделано в Анголе.

Советские летчики ГА в Анголе. Слева направо: штурман Николай Филь, командир Камиль Моллаев, второй пилот Омар Раджабов, бортмеханик Алексей Андриясов.

В кабине экипажа Моллаев обнаружил обгоревшие остатки четырех АК, из числа выделенных экипажу ангольским капитаном Колья. С сожалением подумал, значит, не взяли ребята оружие, оставили, не послушали командира… А может не успели? Сердце сжалось в нехорошем предчувствии.
Вдруг услышал жалобный возглас: «Камиль, это ты? Иди сюда… Я здесь!». Моллаев узнал голос Ивана Чернецкого, своего бортмеханика. Мелькнула мысль: не бросили, все-таки, командира, здесь они! Двинулся на голос. Но увидел одного Ивана, сидит, в кустах, не жив, ни мертв. «Где наши?». «Не знаю, я от них отстал».
Оказывается, все члены экипажа поле вынужденной посадки, быстро выскочили из горящего самолета. И рванули в лес, а все были молодые, здоровые 30-летние ребята. Иван, грузный, вес к сотне, поспешил за ними, но быстро сдал, отстал, дыхалки не хватило. И вернулся. Потом решил отсидеться в камышах. Вот услышал, как его зовет командир, и вышел из кустов. Командира резанула мысль: все-таки бросили, ушли….
Вдруг невдалеке зашевелись кусты, и показались силуэты вооруженных людей. Летчики решили спрятаться в воде. И хорошо, что не успели: не ведали они, что река кишела крокодилами. Пулеметно-автоматные очереди отрезали Камиля и Ивана от воды. Моллаев поднял голову и увидел, что их окружают люди с оружием. Автомат был рядом, подумал, лучше стрелять, в плен живым не сдамся. Взял на мушку цель, нажал крючок, и... клац, выстрела не последовало. За доли секунды у командира промелькнули тысячи мыслей, но главная: а почему нам раньше не выдавали оружие? Увидят, скажут: в Анголе воюют совьетико. А это - политика. Если я убью нападавшего, наверняка убьют и меня, а Иван без оружия. Его же кончат. Солдаты УНИТА уже рядом. Стоп. Решение открыть огонь отменяется. И Камиль резко, что было сил, отбросил автомат в сторону воды, но не сил у изможденного летчика не хватили: не добросил.
Унитовцы уже над головой с автоматами, сильно возбуждены, агрессивны. Заставили встать, обыскали. Принесли выброшенный автомат. Чей? Твой? Нет. Чей? Жестом показал: не знаю, солдаты были в самолете, наверное, их. Один, видимо старший по званию, взял автомат, отстегнул магазин, взвел затвор, откуда вылетел патрон и блеснуло зеркало чистого ствола: не стреляли. Это, видимо, и спасло летчиков. Так для двух советских людей, украинца, и дагестанца начался долгий ангольский плен.

 
Операция спасения. Луанда, 22 ноября 1980 года


В столице Анголы, в разгаре был субботний день. Луанда в предвкушении выходного дня. По субботам наши военные советники и переводчики трудились только до обеда, затем «личное время». На базе ВВС, где я работал старшим переводчиком группы ВВС, ребята уже готовили баньку, вечером можно было и расслабиться. Впереди радостные хлопоты: накануне 19 ноября отметил в узком кругу свое 23-летие, а сегодня вечером предполагалось «сесть» более широкой компанией. Вдруг ко мне в квартиру буквально ворвался мой ангольский шеф, советник командующего ангольских ВВС полковник Виктор Семёнович Шруб. Он был личностью почти легендарной. Сам по себе человек примечательный, хоть и маленького роста, но крепко сбитый, весь как натянутая пружина, он был не просто, советником, а советником «летающим». Мы точно знали, если рано утром над Луандой носится истребитель Миг-21, выписывая немыслимые кульбиты, – это Шруб резвится.

«Срочно вылетаем в Менонге, там вчера сбит наш Ан-26, экипаж, возможно, захвачен», - быстро сообщил он. И добавил: «На сборы даю десять минут, машина внизу». Шруб уже одет в фапловский камуфляж и ботинки в высокими берцами - форму, которую советники, работающие в столице используют в основном для командировок в провинцию. Обычно из-за изнуряющей жары мы в Луанде одеваемся проще – легкие ангольские офицерские брюки зеленого цвета и светло-голубая рубашка. Быстро одеваюсь в камуфляж и через десять минут мы уже на пути к дому, где размещены экипажи отряда военно-транспортных самолетов Ан-12, подчиненных советскому главному военному советнику в Анголе генерал-лейтенанту Василию Шахновичу. По пути Виктор Семенович кратко вводит меня в курс дела. Генерал Шахнович, не очень надеясь на ангольскую сторону, приказал ему, как старшему по ВВС, вылететь в Менонге и возглавить операцию по спасению экипажа. Для доставки группы был выделен военно-транспортный самолет Ан-12 с советским экипажем.

Уникальное фото. Камиль Моллаев (на переднем плане) и его коллега Иван Чернецкий (в кузове грузовика) среди унитовцев, захвативших их в плен.

Уникальное фото. Камиль Моллаев (на переднем плане) и его коллега Иван Чернецкий (в кузове грузовика) среди унитовцев, захвативших их в плен.

У «летунов» отряда Ан-12 легкий переполох. Полетов на сегодня запланировано не было, экипажи отдыхали, а приказ о срочном вылете застал их врасплох. Но они, в отличие от своих коллег попавших в беду, люди военные и обязаны выполнить приказ. Шруб мужик крутой, и уже через пять минут экипаж начинает лихорадочно собираться. Глядя на мельтешащих перед глазами «летунов», кое-кто из которых, воспользовавшись свободным днем, затеял стирку, он задумчиво произнес: «А что, если нам не ждать этих копуш, а? Сейчас быстренько на аэродром, возьмем у кубинцев «спарку» (учебно-боевой МиГ-21. – С.К.) и через сорок минут будем в Менонге, ну?».

У меня резко засосало под ложечкой. Знаю, Шруб способен на такое. Несколько месяцев назад, в июне 1980 года он спас нашего подполковника Петра Филипповича Перова, который служил советником командира батальона в бригаде ФАПЛА в Шангонго, это почти на самой границе с Намибией, и подхватил там церебральную малярию. Советского советника эвакуировали в Лубанго, это 650 км к югу от столицы. Но перевезти его в госпиталь в Луанде не смогли: из-за опасности нападения южноафриканских Миражей полеты транспортной авиации в этом районе были временно прекращены.
Время шло, а состояние «малярийного» подполковника, несмотря на сделанное переливание крови ухудшалось. Кончались и кровь нужной группы и лекарства, а главное – физраствор, который через капельницу вводился в кровь, поддерживая функции организма тяжелобольного. Тогда Шруб вызвался «сгонять» в Лубанго на реактивном истребителе. Эдакая воздушная неотложка или, если хотите, «реактивная скорая помощь». Тогда в условиях Анголы это был единственный способ спасти советского человека, попавшего в беду. На свободное сиденье второго летчика «спарки» МиГ-21 были загружены бутыли с физраствором, кофр с кровью нужной группы, лекарства, шприцы – всё, что медики нашли в медпункте нашей военной миссии и кубинском госпитале. Все тщательно упаковали и закрепили. Виктор Семенович выполнил свою задачу, доставил медпрепараты, которые помогли организму Петра Перова продержаться. А затем больного эвакуировали в Луанду, а в последующем и в СССР, человек был спасен.

Здравый смысл берет верх и Шруб отказывается от авантюрных планов полета в Менонге на истребителе. И, слава Богу! Менонге, столица провинции Квандо-Кубанго – это далеко не Лубанго. Там идет настоящая война. Правительственные войска контролируют лишь несколько населенных пунктов, включая провинциальную столицу. На остальной территории делаю свою работу унитовцы. И делают неплохо. Пример тому – сбитый Ан-26.
А тем временем на аэродроме Луанды советские техники быстро готовят Ан-12 к вылету. Через два часа садимся в Менонге. На борту кроме нас взвод ангольского спецназа: «Tropas de intervenção» - «Части вторжения», так грозно зовется этот элитный отряд ФАПЛА. Снижаемся «по спирали», чтобы максимально обезопасить себя от возможных пусков унитовских зенитных ракет. Ни о каких тепловых ловушках, отстреливаемых при посадке и взлете, в Анголе тогда и не слышали. На аэродроме уже стоят подготовленные к вылету три Ми-8. Спецназовцы быстро рассаживаются по вертолетам, туда же тащат и нас. Командир спецназа приготовил Шрубу и мне место в головной машине. Однако командир авиабазы в Менонге решительно против того, чтобы советский советник из столицы участвовал в операции. Это соответствует и инструкциям провожавшего нас Луанде военного атташе СССР в Анголе генерала Валерия Соколина: без лишней надобности не рисковать. Нам остается ждать сообщений от десантников на местном КДП.

Летное поле базы ВВС в Луанде. На переднем плане автор материала. 1980 г.

Летное поле базы ВВС в Луанде. На переднем плане автор материала. 1980 г.


Прошло более трех часов. Ангольские вертолеты возвращаются на базу. Но только два. Третий сейчас догорает недалеко от сбитого Ан-26. Летчики ведут машины с осторожностью: Ми-8 предельно перегружены. На них свой десант и экипаж с подбитой «вертушки». И главное - спасенные люди со сбитого Ан-26. Из приземлившихся вертолетов на поле аэродрома вываливаются ангольские спецназовцы, некоторые перевязаны окровавленными бинтами. Среди спасенных и четверо наших, советских. Мы бросаемся к ним. Тут же выясняется: среди них нет командира экипажа и бортмеханика. Ангольский лейтенант, командир десанта, несмотря на только что пережитый смертельный бой, вытягивается «в струнку» и докладывает Шрубу. Место падения Ан-26 вертолетчики нашли довольно быстро, благо было еще светло. Он лежал на открытой местности рядом с рекой, берега которой заросли высокой травой. Людей видно не было. Приняли решение двум машинам сесть, а третьей прикрывать десант с воздуха. По приземлившимся Ми-8 из кустов обрушился шквал огня. Десант ответил и завязался бой. Летчики «вертушки» находящейся в воздухе не растерялись, сделали боевой заход и дали залп из «нурсов». Это собственно и решило исход боя. Как только стихли выстрелы, из зарослей к спасателям выскочили скрывавшиеся там пассажиры-ангольцы и четыре члена экипажа Ан-26. Их посадили в вертолет. Обратно пришлось возвращаться на двух вертушках: один из вертолетов от попаданий загорелся.
Спасены четверо наших, двое остались там в саванне. Но сегодня продолжать поиски было невозможно. Стало темно, а попавший под обстрел вертолет, был буквально изрешечен пулями (этот вариант вертолетов Ми-8 не был бронирован, а представлял собой обычный транспортник и подвешенными на пилонах блоками «НУРС»). Даже не понятно как он долетел до аэродрома. Кстати, это была та самая машина, в которой ангольские спецназовцы зарезервировали место для нас…
Заставлять ангольцев продолжать поиски с одной «вертушкой» без страховки у нас не поворачивался язык. Шруб принял решение немедленно потребовать от местного командования, которое вело себя исключительно пассивно, снарядить в район падения самолета бронеколонну с десантом. «Завтра сядем на броню, и все выясним на месте сами», - заявил он мне, видимо, решив проигнорировать приказ из Луанды и лично возглавить поиски.

Маршрут Ан-26 Камиля Моллаева из Мпупы в Менонге

Маршрут Ан-26 Камиля Моллаева из Мпупы в Менонге


На наши настойчивые требования, подкрепленные матюками Шруба снарядить в район падения Ан-26 бронеколонну с десантом, командир базы в Менонге отвечал уклончиво и только качал головой: от него это не зависело. А утром мы получили сообщение, что недалеко от Менонге на шоссе, ведущем в Куито-Куанавале, унитовцами было совершено нападение на гражданскую колонну с продовольствием и горючем. Пять грузовиков и сопровождавший их БРДМ были сожжены. Все имевшиеся в распоряжении местного командования средства были немедленно задействованы в поиске бандитов. Идея снаряжения бронеколонны для спасения оставшихся членов экипажа Ан-26 так бы сама собой отошла на задний план. Оставалась надежда только на ангольских вертолетчиков.
Тщательно осмотрев побывавший в бою Ми-8 и не найдя катастрофических повреждений, ангольские летчики подгоняемые Шрубом, осмелились совершить еще одну вылазку к месту падения Ан-26. На этот раз пилоты были значительно осторожнее: пара вертолетов подошла на большой высоте, дала залп из «нурсов» по окружающим зарослям и лишь затем села. Десант спецназовцев, находившийся в машинах прочесал местность рядом с упавшим Ан-26 и подбитым Ми-8 (самолет и вертолет тому времени полностью сгорели). Но так никого и не нашли: ни живых, ни мертвых… Ясно, что нападавшие ушли в глубь саванны, прихватив с собой плененных советских граждан. Вылеты на поиск исчезнувших советских летчиков продолжались еще несколько недель…

Сбитые вертолеты ВВС Анголы.

Сбитые вертолеты ВВС Анголы.

 Но вскоре радиостанция УНИТА «Голос Черного петуха» сообщила, что «освободительная армия Жонаса Савимби захватила в плен нескольких боевых советских летчиков, бомбивших мирные ангольские города, освобожденные от предателей ангольского народа и кубино-советских наемников МПЛА»…
Конечно, это было откровенной ложью, но что поделаешь, дезинформация в ангольском конфликте использовалась широко с обеих сторон. В советской прессе об этом естественно не писали, и факт этот огласки не предавался. Ведь объявить, что в Анголе попали в плен к повстанцам советские люди – значит, признать, что ни участвуют в боевых действиях.
Подробно о злоключениях Камиля Моллаева и Ивана Чернецкого в унитовском плену я узнал только спустя 32 года. От самого Камиля, когда он в январе 2012 года приехал по нашему приглашению в Москву в резиденцию российского Союза ветеранов Анголы.

 
Плен

 
После захвата советских летчиков, вражеские солдаты увели их подальше от упавшего самолета – в саванну. Боялись вертолетов. Затем, опасаясь преследования, быстро уходили по лесу пешком трое суток. Периодически, когда в воздухе слышался вертолетный гул, унитовцы тот же прятались: бросались под раскидистые деревья и накрывали узников брезентом. Сопровождала пленных группа в человек тридцать, хорошо вооруженных. Шли по саванне в основном днем. Ночью, хоть глаз коли, поэтому все отдыхали. Камилю Моллаеву трудно было идти из-за больной спины, думал, пристрелят. Затем появились грузовики, пленных посадили в кузов: стало легче. Но иногда машины сменялись на повозки, запряженные быками. Так пленных несколько недель тащили вглубь Анголы.
Когда прибыли на базу, наших летчиков разделили, начали допрашивать. Камиль помнит, что кроме чернокожих унитовцев, были и двое белых, говоривших по-английски. Но было явно видно, что они из разных структур. Моллаев предположил, что один – юаровец, другой из США. Он вспоминал: «Допрашивали очень жестко. Руководили допросом, видимо, агент ЦРУ, рядом юаровец, с ними сидели унитовцы. Интересовались в первую очередь военно-стратегическими вопросами. Но что я мог знать? Я держался, как мог, пользуясь тем, что они не лучшим образом говорили по-русски. Меня убеждали, что Советы о пленных забывают, склоняли к переходу на Запад, мол, семью вашу вывезем. Я же говорил, что если меня захотят освободить, то соглашусь на отправку только в соцстрану».
База оказалась промежуточной, и пленников отправили дальше: их тасовали, словно колоду карт, чтобы не могли определить их местоположение. К. Моллаев вспоминает: «Постоянно в одном и том же месте не держали. В неделю раз, а то и два, ночью приходила грузовая машина, все грузились и ехали на новое место. Нас прятали. Одно время в кузове мы с Иваном сидели вместе, обо всем переговариваясь. Затем унитовцы стали сажать нас в разных углах кузова, говорить запрещалось, приходилось изощряться. Потом одного стали сажать в кабину, чтобы между собой не общались». 

К. Моллаев: «Приехали очередные западные журналисты, нам принесли военные летные комбинезоны, мол, снимайте гражданку, переодевайтесь. Будут фотографировать. Мы отказались. Напялили комбезы силой. Угрожали. Спустя много лет прислали вырезку из западной газеты с этим фото».

К. Моллаев: «Приехали очередные западные журналисты, нам принесли военные летные комбинезоны, мол, снимайте гражданку, переодевайтесь. Будут фотографировать. Мы отказались. Напялили комбезы силой. Угрожали. Спустя много лет прислали вырезку из западной газеты с этим фото».

Наши пилоты, абсолютно гражданские люди, волею судеб заброшенные на ангольскую войну, превратились в предмет торга Ж. Савимби с мировым сообществом. В течение долгих двух лет плена их таскали по лесам и саваннам Анголы, периодически демонстрируя на пресс-конференциях для западных журналистов в качестве доказательства «советско-кубинской экспансии». Моллаев вспоминает: «Часто приезжали какие-то делегации и журналисты из разных стран, где нас афишировали так: вот, мол, советские офицеры, летчики, которые бомбят наших мирных граждан, их села, и т. д. Наших возражений и доводов против никто не слушал. Им это и не нужно было».
Летчиков держали в хижинах рядом, но строго раздельно, чтобы не общались. Охрана: 20 безупречно вооруженных солдат, делилась на внешнюю, среднюю, а внутри хижины вместе с пленными неотлучно находились по два самых смышленых бойца. Старались кормить хорошо, по крайней мере, лучше, чем своих солдат. Явно рассчитывали на будущие политические дивиденды. Но питание было скудным. Камиль вспоминал: «Пищу давали три раза в день: утром маленькая кружка кофе с одним печеньем и повидлом на кончике чайной ложки – и все. В обед мамалыга из кукурузной муки с приправой из трав или, так называемой тушенки, которую противно было есть, редко с маленькими кусочками мяса убитой козы или дикого буйвола (т.н. мамалыга - это национальная ангольская еда фунжи: мука маниоки, кукурузы и т.д. разведенная теплой водой до состояния клейстера. – С.К.). На ужин, примерно, то же самое. Качество приготовления, конечно, неважное. Солдат охраны в отличие от нас кормили один раз в сутки, они голодали. Я даже подкармливал их своей пищей, и благодаря этому выведывал какую-никакую важную информацию».
Камиль вспоминает, как-то приехали очередные западные журналисты. Пленникам принесли военные летные комбинезоны, мол, снимайте гражданку, переодевайтесь. Будут фотографировать. Видимо, чтобы представить Западу их как военных. Камиль отказался. На него напялили комбез силой. Крепко держали за руки. Угрожали. Спустя много лет ему прислали вырезку из западной газеты с этим фото…
Как рассказывал К. Моллаев, унитовцы, особенно, вначале 2-х годичного плена угрожали им часто, в том числе и пытками и расстрелом. Но не пытали: берегли. А вот психологически обрабатывали постоянно. Склоняли к измене Родины, «суля виллами, автомашинами, роскошной жизнью, говорили, что будут жить среди русских людей, вокруг будут красивые женщины, что можно будет привезти семью и жить ни в чем не нуждаясь… А в противном случае ждет их на Родине каторга или расстрел. Вестей из Союза не было, одна дезинформация. Никаких писем не передавали, никаких газет. Периодически пленникам обещали обмен и возвращение на Родину. Но и здесь унитовцы врали: мы вас, мол, готовы отдать, а не берут! Проходили недели, и надежды сменялась разочарованием: унитовцы, видимо, торговались, пытаясь получить за пленных советских граждан максимальные политические дивиденды.
Однажды летчикам довелось познакомиться с сами лидером повстанцев – Жонасом Савимби. Пленных подвели к группе каких-то важных «шишек». Камиль вспоминал: «Не знали мы кто это, сказали, от него зависит наше освобождение, подумал, что очередной западный визитер, он подошел, я улыбнулся, тут меня и схватила камера. А оказался главный унитовский генерал. Потом, спустя много лет увидел это фото в одной французской газете…».
Перед самым освобождением (но летчики этого не знали) для последних уговоров приехал очередной визитер - женщина, исключительно чисто говорящая по-русски. Камиль вспоминал: «Особенно меня возмутило, то, что она так чисто говорит. Ты кто какая? Советская? Оказалось эмигрантка. Я ее послал на три буквы. О, как она возмущалась! Когда уехала, начальник охраны, жестокий такой парень, спросил у меня, за что я ее обидел. Я ответил, что она меня склоняла к измене Родины. Но даже он был возмущен этим, выругался матом в ее адрес, чем поднял мой авторитет перед другими унитовцами».
Чтобы скоротать дни плена Камиль пытался приобщить своих стражников к различным играм. Вырезал из дерева шахматы, затем сделал шашки, потом нарды. Появились и карты. Учил их и своему языку (по национальности К. Моллаев дагестанский кумык). Иван Чернецкий учил охранников русскому, а сами пленники совершенствовались в португальском: так, общаясь с солдатами, выведывали у них крохи информации.
Карандаш и бумагу охранники не давали, приходилось иногда воровать у них клочок бумаги, так посылали депеши друг другу. Много раз пытались отправить письма через западных журналистов, но они не доходили. Даже отправляли записки через солдат, может что-то дойдет до Луанды? Ни одна не попала адресату.
Однажды удалось написать и домой на бланке международного Красного креста: один из охранников, которого Камиль подкармливал из своей скудной пайки арестанта, принес разграфленный типографский листок, мол, напиши, передам. Написал, не надеясь ни на что: «Здравствуйте дорогие Катя, Эльдар и Тимурчик. С нетерпением жду, когда увижу вас. Берегите себя, надеюсь на Красный крест. Обнимаю целую, ваш папа. 21 декабря 1981 г. Место отправления: Унита, Ангола». К удивлению Камиля, это письмо дошло: после возвращения из плена он нашел его у себя дома в Махачкале.

 

 

 
Освобождение

Изучение документов, свидетельства очевидцев тех событий ясно показывают, что в работе по освобождению Камиля Моллаева и его коллеги Ивана Чернецкого из плена УНИТА участвовали многие советские службы: посольство СССР в Луанде, Генштаб, МИД, КГБ, ГРУ, даже советские представители в ООН. Вопрос о привлечении представителей Международного Красного креста к их вызволению из неволи, как и к освобождению советского прапорщика Николая Пестрецова, пленного солдатами 32-го батальона ВС ЮАР «Буффало» в августе 1981 г. в Анголе под городом Онджива, обсуждалась на самом высоком уровне, вплоть до ЦК КПСС. Унитовцы и юаровцы затягивали переговоры, пытаясь извлечь максимум выгоды из захвата на территории Анголы советских граждан. И только к концу 1982 года сторонам удалось договориться.

Савимби с телохранителями

Савимби с телохранителями


Пленники об этом, конечно, не имели представления. В ночь с 10 на 11 ноября 1982 г. за ними и охраной прислали грузовую машину, это оказался советский трофейный «УРАЛ». Как вспоминал Камиль, при виде этого знакомого, почти родного советского грузовика, у него защемило сердце. Приказали срочно собираться, все подумали, что, как обычно, перевозят в новый лагерь. Ехали долго, около семи часов. Когда привезли на место, пленников начали срочно приводить в порядок: принесли воды, дали вымыться, накормили. Затем принесли новую одежду (рубашку с коротким рукавом, брюки, туфли). Верхняя одежда оказалась мала, еле налезла, а туфли Камилю вовсе не подошли. Минут через сорок принесли солдатские ботинки, другой обуви у унитовцев не оказалось. Затем посадили летчиков в трофейный УАЗ-469 и в сопровождении восьми до зубов вооруженных солдат повезли на большое поле, похожее на футбольное. На нем собралось много народа.
Начался митинг. Он был посвящен 11 ноября – дню, когда была провозглашена независимость Анголы от португальцев. Выступал президент УНИТА Жонас Савимби. К. Моллаев вспоминал: «Вероятно, он был сильным оратором. Ему часто хлопали, скандировали его имя, произносили здравицы. Затем речь пошла о нас, что мол здесь находятся два presioneiro sovetiсo (cоветских пленника), военных летчиков, взятых в плен два года назад. И вдруг прозвучало: «Мы сегодня им предоставляем свободу». Я своим ушам не поверил. Иван тоже. Поняли, что это правда, только, когда солдаты-охранники начали нас поздравлять».

Однажды пленным летчикам довелось познакомиться с лидером повстанцев Савимби. Пленных подвели к группе каких-то важных «шишек». Камиль вспоминал: «Не знали мы кто это, сказали, от него зависит наше освобождение, подумал, что очередной западный визитер, он подошел, я улыбнулся, тут меня и схватила камера. А оказался главный унитовский генерал. Потом, спустя много лет увидел это фото в одной французской газете…».

Однажды пленным летчикам довелось познакомиться с лидером повстанцев Савимби. Пленных подвели к группе каких-то важных «шишек». Камиль вспоминал: «Не знали мы кто это, сказали, от него зависит наше освобождение, подумал, что очередной западный визитер, он подошел, я улыбнулся, тут меня и схватила камера. А оказался главный унитовский генерал. Потом, спустя много лет увидел это фото в одной французской газете…».

 

Через несколько дней пленников посадили на старенькой двухмоторный самолет Си-47, который вместе с представителем Международного Красного креста доктором Смитом из ЮАР и двумя его помощниками из Женевы перевез их в оккупированную ЮАР Намибию. Оттуда – в ЮАР на секретную базу ВВС. Затем советских летчиков вместе с доброй сотней пленных солдат и офицеров ангольской правительственной армии – ФАПЛА, посадили на самолет Си-147 «Геркулес» ВВС ЮАР и отправили в Лусаку, столицу соседней с Анголой страны, Замбии. В самолете Моллаев и Чернецкий познакомились с коллегой по несчастью - советским прапорщиком Николаем Пестрецовым, и еще одним пленником, кубинским офицером, которых также готовили к обмену.
Камиль Моллаев вспоминает: «В Замбии, после посадки самолета нас привезли к советскому послу в Лусаке. Несмотря на то, что была глубокая ночь, он не спал. Встретил хорошо, крепко нас обнял, поздравил с освобождением и, видя, что мы нервничаем, успокоил: «Вы мужественно перенесли все невзгоды и испытания, вели себя достойно, мы знали каждый ваш шаг, каждое ваше движение, наша разведка работала четко. Живите спокойно, работайте, к вам никаких претензий, вы представлены к высокой правительственной награде». 21 ноября из Луанды прибыл самолет Аэрофлота».

На Родину!

Но это не был спецрейс. А обычный самолет, летавший по регулярному маршруту Москва-Будапешт-Браззавиль-Луанда. Ему просто продлили маршрут до Лусаки. Все было сделано в глубокой тайне, даже пассажиры самолета, советские специалисты, летевшие в отпуска, были не в курсе. Самолет забрал Камиля Моллаева, Ивана Чернецкого, и еще одного бывшего юаровского пленника, советского прапорщика Н. Пестрецова. В отличие от советских летчиков, два года проведших под конвоем в ангольской саванне, он отсидел в тюрьмах ЮАР (был захвачен с оружием в руках) полтора года… Кто скажет, кому было легче? 
В Москве Моллаев пришел в ЦК КПСС, где сдавал пред отъездом свой партийный билет. Там повторили все, что сказал посол в Замбии. Претензий не было, как, впрочем, и особой теплоты в общении. Вернули партийный билет. Сказали, работайте спокойно. А вот в Министерстве гражданской авиации встретили сухо, никто даже не поблагодарил.
К ордену К. Моллаева и его коллегу представлял Посол СССР в Анголе Вадим Логинов, утвердил представление первый заместитель министра гражданской авиации. В представлении было написано: награждается «за мужество, проявленное при выполнении интернационального долга в Анголе при полетах в районы со сложной военно-политической обстановкой».
Для вручения награды Камиля вызвали в Президиум Верховного Совета Дагестана. Церемония происходила в июле 1983 года. Вручал награду Председатель Президиум Умалатов. Камиль помнит, что были теплые слова, но не более. Как рядовой случай. Следом вручали награды рыбаку, за рекордные выловы, чабану, спасшему отару в горах о волков…
Камиль не обиделся, но получив орден, быстро ушел. Восстановился на летной работе, скрыв полученную в Анголе травму. Летал восемь лет на Ан-26. затем переучился на второго пилота лайнера Ту-154, возил пассажиров из Дагестана в Москву и обратно. Но однажды строгая медицинская комиссия вдруг обнаружила у летчика сбой сердечного ритма. После проведения томографии позвоночника, обнаружились, старые трещины трех позвонков и деформация поясничного отдела. Позже один специалист-мануал, исследовавший спину летчик, сказал: так, у тебя позвонки «навылет», они и дают осложнение на сердце… А те позвонки Камиль повредил в Анголе при той посадке в саванне. Когда спасал машину, экипаж и пассажиров.
После освобождения была долгая борьба с бюрократами, десятки писем в разные инстанции о признании Камиля ветераном боевых действий. К кому он только не обращался с просьбой подтвердить свое участие в боевых действиях в Анголе! Но следовали ответы: от «гражданским не положено и мы Вас туда не посылали» до «предоставьте документы, свидетелей, что выполняли боевую задачу и были во вражеском плену». Камиль писал и российскому президенту, и премьеру: «не нужны мне льготы от этого удостоверения, они у меня есть, я ветеран труда, но пусть меня греет эта корочка». Наконец, спустя 29 лет в ноябре 2009 г. раздался звонок из Москвы, из Росавиации - приезжайте, получите удостоверение Ветерана боевых действий. 20 декабря 2009 года Камиль получил, наконец, заслуженную корочку.

Сегодня у 70-летнего Камиля Моллаева - другая проблема. Получить документ инвалида боевых действий. Он уже 30 лет ходит с ужасными болями в спине ниже лопаток – последствия травмы, полученной в момент приземления в ангольской саванне. После возвращения из плена он скрыл это, чтобы восстановиться на летной работе. Справки от Савимби у него нет и свидетелей тоже. Как быть? К кому обращаться? 

Камиль Моллаев и Сергей Коломнин встретились спустя 32 года в Резиденции Союза ветеранов Анголы в Москве. Январь 2012 г.

Камиль Моллаев и Сергей Коломнин встретились спустя 32 года в Резиденции Союза ветеранов Анголы в Москве. Январь 2012 г. 

 


 

На статью откликнулись ветераны Анголы:

Николай Вороняк
"Побывать в плену, - это страшное дело. Жить в стране, которая не признает своих героев, - как минимум прискорбно. Здоровья и силы духа Камилю Моллаеву".

Татьяна Давыдова
Камилю Моллаеву. Прочла статью С.А. Коломнина с превеликим вниманием и с искренним чувством восхищения Вашим мужеством и Вашим подвигом и не одним. Вы ,Камиль, смогли в самых невероятных и сложнейших условиях спасти экипаж- посадить самолет. Не мне судить о моральных качествах Ваших коллег- не все рождаются мужчинами во плоти, мужчинами еще и становятся, мы их простили, мы простили их растерянность и слабость ,их смятение. Они сами себя наказали памятью и осознанием бесчестности своего поступка.
Ваш второй подвиг-это Ваша стойкость, неустрашимость, смелость ,отвага, Ваша вера в праведность Ваших деяний, Ваша сила и еще раз Ваше безграничное мужество. Только НАСТОЯЩИЙ ЧЕЛОВЕК может пережить бесчеловечные условия унитовского плена с честью и достоинством. И выжить. И вернуться.Спасибо Вам за твердость характера и за Ваш подвиг!


Лидия Астахова
Камилю Моллаеву Прочитала блестящую статью С.Коломнина о Вашем ПОДВИГЕ ,Камиль! События 21 ноября 1980 года переживала с болью в сердце и гордилась Вами.Ваше мужество и Ваш высокий профессионализм спасли людей,это самое главное.А что касается членов экипажа. увы ... не всем дано быть Мужчиной. И в унитовском плену долгих два года Вы выдержали. выстояли и какой ценой знаете Вы один. Побольше бы таких сыновей нашей Родине ! А Родине уважать и ценить своих героев. Здоровья Вам и Вашим близким, Камиль

Григорий Демидов
Уважаемый Камиль Абдурахманович!
Время не способно умалить значение Вашего поступка - Подвига, который Вы совершили в Анголе, посадив горящий Ан-26 с выключенным правым двигателем на территории противника!
Нештатная ситуация, отсутствие перспектив посадки на аэродром или хотя бы подходящую площадку, а также возможность быть захваченными после совершения посадки унитовцами, требовали от Вас личного мужества, большого профессионализма и высоких моральных качеств Человека.
И Вы со всем этим справились более чем достойно!
Вас не сломал плен, Вы восстановились как лётчик и продолжили свою профессиональную деятельность на самолёте Ту-154!
Уверен, Ваша героическая биография достойна того, чтобы о ней писали, вспоминали на уроках мужества в школах и помнили потомки!
«Поступок» отдельных членов когда-то Вашего экипажа у них на совести. Суд совести и последующий суд «Верховного» у них впереди. Результатам этих судов вряд ли кто может позавидовать.
И немного о нашей действительности, о необходимости обращаться разного рода чиновникам.
Порядочному человеку равнодушие и цинизм наших чиновников понять невозможно, для этого необходимо стать одним из них, потребуется перейти в разряд «рептилоидов», пресмыкаться, врать и раздуваться от чванства, унижая простых граждан.
В подобной среде Человек находиться не может и не хочет. Поэтому так мало добрых и отзывчивых людей среди чиновников и даже оказавшись в той среде многие не выдерживают обстановки и увольняются. И тем не менее свои права надо отстаивать. Первый, очень важный шаг в этом направлении сделан – организация Союза ветеранов Анголы тому подтверждение. Вместе мы сила, с которой вынуждены считаться даже чиновники!
Хочу пожелать Вам доброго здоровья и семейного счастья. Вы, как ни кто другой, это заслужили.
С наступающим Днем Великой Победы!!! С наилучшими пожеланиями и глубоким уважением, Григорий Демидов.
Инженер по радиоэлектронному оборудованию самолетов МиГ-23МЛ Кубинских ВВС в Анголе, аэродром Лубанго, 1984-1986 г.г.


Василий Стесюков
Ещё раз перечитываю статью Сергея Коломнина о подвиге наших лётчиков Камиля Моллоева и Ивана Чернецкого. Не скрываю своего восхищения поведением наших людей! Их мужеством, выдержкой и силой воли, которые позволили преодолеть все испытания в плену, в чужой стране и той, "неродной" для нас среде обитания. Невольно приходят в голову мысли, а как ты сам попав в такую ситуацию повёл бы себя? Хватило бы мужества и выдержки, чтобы преодолеть все трудности? ...
Огромное спасибо Сергею Коломнину за его материал об этих людях!!!



© Союз ветеранов Анголы 2004-2024 г. Все права сохраняются. Материалы сайта могут использоваться только с письменного разрешения СВА. При использовании ссылка на СВА обязательна.
Разработка сайта - port://80 при поддержке Iskra Telecom Адрес Союза ветеранов Анголы: 121099 г. Москва , Смоленская площадь, д. 13/21, офис 161
Тел./Факс: +7(499) 940-74-63 (в нерабочее время работает автоответчик)
E-mail:veteranangola@mail.ru (по всем вопросам)