Александра Кузнецова-Тимонова. Война в Анголе и Беларусь

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!

9 мая 2024 г. в Центральном парке культуры и отдыха (ЦПКиО) им. А.М.Горького, возле «Ажурной беседки» (Ротонды) состоится очередная встреча ветеранов локальных войн – «Наш День Победы». Сбор в 12.30 у Ротонды. Приглашаем, в первую очередь, ветеранов Великой Отечественной войны, вас, ветеранов боевых действий, локальных войн, миротворцев, членов ваших семей. Ветеранов, имеющих боевые награды и право на ношение военной формы одежды – приглашаем воспользоваться этим правом. Будем рады встрече. Начало праздника в 13 часов. Будет время для встреч и общения ветеранов друг с другом, фотографирования, выступления ветеранов и представителей молодого поколения. В связи с принятыми повышенными мерами безопасности, наши традиционные прохождение «Бессмертного полка» по территории парка и праздничный концерт в этом году могут не состояться. Но принесите фотографии своих ветеранов: они будут с нами. А недалеко от «Ажурной беседки» запланировано выступление оркестров. Завершение встречи – в 16.00. В программе возможны изменения.

Организатор и руководитель встречи «Наш День Победы» – член Союза ветеранов Анголы полковник запаса Андрей Александрович Токарев.

Научные публикации по Анголе

Александра Кузнецова-Тимонова. Война в Анголе и Беларусь

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В АНГОЛЕ (1975 – 2002 ГГ.)

В ИСТОРИИ БЕЛАРУСИ.

Александра Кузнецова-Тимонова,

научный сотрудник Института истории НАН Беларуси,

кандидат исторических наук

Война в Анголе, бывшей португальской колонии, провозгласившей свою независимость 11 ноября 1975 г., нуждается в освещении – в контексте военной истории Беларуси – по многим причинам. Эти же причины выделяют её из длинного ряда локальных военных конфликтов второй половины ХХ века, в которых нашим соотечественникам доводилось принимать участие. Первая причина – её продолжительность. Боевые действия в Анголе продолжалась с перерывами сорок один год: сначала (начиная с 4 февраля 1961 г.) это была война за независимость Анголы от португальского владычества, которую, с одной стороны, вела португальская колониальная армия, а с другой – несколько направлений национально-освободительного движения; потом, начиная с лета 1975 г., когда провозглашение независимости Анголы стало лишь вопросом времени, борьба за власть между тремя партиями, сражавшимися против португальцев, вылилась в гражданскую войну, которая и продолжалась ещё 27 лет – до гибели в феврале 2002 г. предводителя одного из них, Жонаса Савимби.

Вторая причина – сложный политический узел, в который оказалась «завязана» Ангола из-за своего уникального географического положения и огромного богатства природных ресурсов. Получение Анголой независимости означало огромные потери для транснациональных корпораций (ТНК), имевших здесь производственные базы, офисы и огромные прибыли. Достаточно привести следующие примеры: американский капитал был представлен в Анголе компаниями United Steel (занималась разработкой месторождений железной руды), Gulf Oil, Texaco, Mobil (нефти), Diamond Distribution (алмазов), Tenneco, Tenneco Corporation (фосфатов); ЮАР – Bonusckor (нефти), Diamul(алмазов), Johannesburg Corporation (серы), Consolidate Investment Company (имела концессию на все ископаемые юга Анголы, за исключением нефти и фосфатов); немецкий –Bermann, Krupp (железной руды), Ürangezehlschäft (урановых руд); французский – Total (нефть); бельгийский – Petrofina (нефти); британский – Anglo-American Corporation(алмазов – совместно с США); японский – Nippon Mining (меди), Compania Mineira do Lobito (на 50%; железной руды)[1].

Географическое положение Анголы делало её своеобразным ключом к югу Африки, а тот или иной поворот событий в этой стране – решающим для всего этого региона. Здесь пересекались глобальные интересы СССР, США, Китая, Кубы, ЮАР. Как писал бывший военный переводчик, служивший в Анголе в разные годы, С.А. Коломнин, «никогда еще прежде у СССР не возникало такого мощного и надежного союзника на Юге Африки. Поэтому цель была очевидной: всеми доступными силами и средствами помочь новому руководству страны, и превратить Анголу в эталон африканского социалистического государства, целиком и полностью ориентирующегося на Советский Союз»[2]. Такого же курса придерживалась и Республика Куба. В то же время, в интересах США было установление собственного контроля – желательно руками Южно-Африканской республики, с которой, несмотря на все санкции ООН против проводившейся там политики апартеида, они поддерживали дипломатические отношения, и которой оказывали экономическую помощь, в частности, на военные нужды. Целью самой ЮАР было сохранение в южноафриканском регионе status quo, основанного на безоговорочной власти белого меньшинства, и не допустить приближения независимых африканских государств, тем более, социалистической направленности, вплотную к границам незаконно оккупированной южно-африканскими войсками Намибии.

Датой начала вооружённого конфликта в Анголе можно назвать 4 февраля 1961 г. – то есть, начала войны за независимость от Португалии; этот день ещё называли «ангольской Монкадой»[3]. Противником повстанцев выступала португальская колониальная армия. Мы не ставим целью подробное освещение этапов войны за независимость, которая продолжалась до революции 1974 г. в Португалии. Достаточно отметить, что в ходе её оформились три лагеря национально-освободительного движения: МПЛА[4] – Партия труда, основанная в 1956 г. (именно она начала вооружённую борьбу против португальских колониальных властей) под руководством Антониу Аугуштинью Нету; ФНЛА[5], организованный в 1962 г. Холденом Роберто; УНИТА[6], образованный в 1966 г. Жонасом Савимби, вышедшим из состава ФНЛА. На северо-западе Анголы, в провинции Кабинда (анклаве на территории Заира), действовало ещё одно национально-освободительное движение – ФЛЕК[7], действия которого в основном были направлены на предоставление Кабинде независимости. Три основных лагеря очень сильно отличаются друг от друга, имеют разные цели, задачи, а самое главное – ориентируются на разные социально-политические модели построения будущего Анголы.

Модель ФНЛА базировалась на племенной основе (его предшественниками были националистические организации племён баконго) и сепаратистской направленности. В ходе вооружённой борьбы проявился расистский характер этого движения (ярче всего он выражался в лозунгах «Убивайте всё, что белого цвета»[8]), а также трайбализм, который поощрялся Х. Роберто в четырёх формах: 1) религиозный – все должны быть протестантской веры; 2) этнический – все должны быть выходцами из Сан-Сальвадора; 3) лингвистический – обязательность владения языком баконго – киконго; 4) идеологический – все должны были защищать интересы Роберто[9]. С самого начала ФНЛА ориентировался на США и получал от них довольно значительную помощь: как в процессе войны за независимость, так и в первые годы гражданской войны ЦРУ финансировало деятельность Роберто. Сам Роберто был завербован американской разведкой предположительно в 1959 г. во время участия в 14 сессии Генеральной Ассамблеи ООН.

УНИТА первоначально формировался вокруг своеобразной «оппозиции» внутри ФНЛА всех не-баконго, в особенности представителей одной из самых крупных народностей юга Анголы – овимбунду. Годом его основания считается 1966-й, именно тогда произошло окончательное отделение УНИТА от ФНЛА. Существует версия, что до самой португальской революции 25 июня 1974 г. Савимби работал на португальскую тайную полицию и португальскую военную разведку[10]. Как писал кубинский журналист Рауль Вальдес Виво, первоначально устав и программа УНИТА имели демократическую, национально-освободительную внешность: «1) необходимость вести борьбу с колонизаторами на ангольской территории; 2) борьба должна быть вооружённой; 3) неприятие как капитализма (программа ФНЛА), так и коммунизма (стратегия, приписываемая МПЛА) и вступление на путь построения социализма; 4) объединение всех антипортугальских сил, в том числе МПЛА и ФНЛА, и после завоевания независимости в ходе выборов народ должен решить, кому отдать предпочтение – Нето, Роберто или Савимби; 5) борьба против расизма и трайбализма»[11].

МПЛА – самое многочисленное национально-освободительное формирование в колониальной Анголе – было сформировано 10 декабря 1956 г. Именно МПЛА начала 4 февраля 1961 г. вооружённую борьбу за освобождение от Португалии, и уже в марте – апреле был создан 1-й (Северный) военно-политический район. Исследователи отмечают, что в первой половине 1960-х гг. и МПЛА, и ФНЛА участвовали в войне довольно активно, но МПЛА отличалась более высокой организованностью борьбы и более широким ареалом действий, стараясь распространить своё влияние на всю территорию Анголы. В то же время активность ФНЛА наблюдалась лишь на севере – в ареале проживания баконго.

Как отмечает в своей монографии исследователь, бывший военный переводчик А.А. Токарев, принципиальные расхождения между МПЛА, ФНЛА и УНИТА заключались в следующем:

1. Разная этническая база организаций. ФНЛА – опора на баконго, УНИТА – на овимбунду. Наиболее многочисленные сторонники МПЛА принадлежали к амбунду, но руководство МПЛА старалось расширять этническую базу, в отличие от остальных.

2. Ориентация всех трёх организаций на разные внешние силы – Запад, Китай, страны ОВД. В Африке они также пользовались поддержкой разных политических сил и государств.

3. Разные идеологические ориентиры[12].

Таким образом, почва для перерастания войны за независимость в гражданскую войну была заложена в самом характере развития национально-освободительных движений, в их внутри- и внешнеполитической ориентации, а также в личностных качествах лидеров этих движений. Каждый из них был достаточно амбициозен, чтобы претендовать на роль главы нового государства и постараться не отдать эту роль другому.

После государственного переворота и свержения фашистского режима в Португалии борьба за независимость перешла в следующий этап. Новое португальское правительство вело переговоры с лидерами каждого из трёх национально-освободительных движений, которые, в свою очередь, вели переговоры между собой о будущем Анголы. Если опустить подробности и отдельные промежуточные соглашения, то 4 января 1975 г. в Момбасе (Кения) была подписана совместная Декларация трёх движений, а 11 января того же года в Алворе (Португалия) – было подписано 4-хстороннее соглашение между МПЛА, ФНЛА, УНИТА и временным правительством Португалии, которое предусматривало следующее:

- создание временного правительства, включающего представителей всех движений, которое должно приступить к своим обязанностям 31 января 1975 г.

- создание смешанных административных органов и вооружённых сил из представителей 3-х Движений;

- созыв учредительного собрания, на котором должен быть избран президент, которому будет передана власть в стране 11 ноября 1975 г[13].

Так была установлена дата провозглашения независимости страны. Переходное правительство было сформировано в срок – вот только уже тогда стало понятно, что ни одна сторона не намерена складывать оружие, а готова добиваться того, чтобы 11 ноября провозгласить независимость Анголы от своего имени. Уже 23 марта начались вооружённые столкновения между ФНЛА и МПЛА, а 30 марта в Луанде был введён комендантский час. Фактически это означало начало гражданской войны. В ночь на 11 июня начались масштабные столкновения между вооруженными отрядами МПЛА (ФАПЛА[14]) и бойцами ФНЛА и УНИТА, которые шесть дней спустя завершились вытеснением противников ФНЛА из столицы Анголы. Теперь повернуть ничего вспять и прийти к миру было уже нельзя. После изгнания сторонников ФНЛА и УНИТА из Луанды в контролировавшихся ими кварталах были обнаружены следы террора и ритуальных убийств, характерных для баконго. 25 июля Холден Роберто призвал к тотальной войне против МПЛА, и если УНИТА до этого держал видимый нейтралитет, то после объявления ФНЛА войны МПЛА сделал то же самое. Как утверждал Верховный комиссар Португалии в Анголе А. Силва Кардозу, именно ФНЛА нёс главную ответственность за новые вооружённые столкновения[15].

Разумеется, что ни один лагерь из трёх не мог сражаться в одиночку, без помощи извне – вернее, не просто не мог: каждое движение в разной степени было порождением как внутренних, так и внешних обстоятельств, и смогли развиться до столь крупных масштабов благодаря поддержке мощных союзников. Если не перечислять все страны, которые так или иначе оказывали помощь противоборствующим сторонам, то в целом это были два военно-политических блока – страны НАТО и ОВД, а конкретнее – США и СССР. Интерес США и его союзников к Анголе был очевиден, если вспомнить количество иностранных монополий и ТНК, которые в случае победы МПЛА лишались своих владений и разработок. Помимо экономического, очевиден был политической интерес – не допустить распространения влияния СССР на юге Африки: «Будучи уязвлённым недавними историческими событиями и глубоко расстроенным провалом во Вьетнаме, Киссинджер искал возможности бросить Советам вызов»[16] и объявил ФНЛА и УНИТА союзниками Запада в Анголе. На момент провозглашения тотальной войны МПЛА Холден Роберто получил от США финансовую помощь в размере приблизительно 17 млн долларов[17]. К концу октября правительственная организация США – т.н. «Комитет 40» - одобрил передачу лично для Роберто ещё 300 тыс. долларов[18].

Помимо помощи США, ФНЛА и УНИТА пользовались поддержкой Пекина. Под договорённости с китайским правительством на помощь ФНЛА было направлено 112 китайским инструкторов для обучения бойцов «фронта» в военных лагерях на территории Заира (Х. Роберто пользовался поддержкой президента Заира Моиса Чомбе; по одной из версий, они были женаты на сёстрах), и большие партии оружия – в основном, автоматы АК-47 китайского производства[19].

К концу лета обозначился чёткий альянс ФНЛА+УНИТА в борьбе против МПЛА. Тогда же было объявлено об увольнении со своих постов директоров частных банков на всей территории страны. Противниками МПЛА это было расценено как первый шаг к национализации частного капитала. В результате иностранные монополии «всполошились». Подразделения армии ЮАР перешли границу Анголы с территории Намибии и заняли ГЭС на реке Кунене, и объяснили это тем, что ГЭС была построена при участии ЮАР, в том числе финансовом, питает энергией значительную часть Намибии[20]. Часть бойцов ФНЛА – которые в основном представляли собой бывших военнослужащих отрядов МПЛА, перешедших на сторону противника – влились в состав юаровского батальона «Браво», которым командовал офицер южно-африканской армии Ян Брайтенбах. Этот батальон вскоре стал действовать на юге Анголы против МПЛА и кубинцев.

Огромную в роль в истории гражданской войны в Анголе сыграли наёмники, воевавшие на стороне ФНЛА и УНИТА. На Западе была налажена целая индустрия по их вербовке. Как писал бывший офицер ЦРУ Джон Стоквелл: «Под предводительством директора ЦРУ мы солгали Конгрессу и Комитету 40, которые курировали программу ЦРУ по Анголе. Мы вступили в тесные взаимоотношения с ЮАР. И мы активно вели пропаганду в американском обществе, что привело к ужасным результатам: американцы, введённые в заблуждение нашими сподвижниками, отправились в Африку – воевать в условиях, близких к самоубийству[21]». Неизвестно, насколько это правда, только согласно показаниям тех наёмников, которые в ходе боевых действий попали в плен либо сдались добровольно, «в американской, английской, бельгийской печати в декабре 1975 г., а также в январе и феврале 1976 г. регулярно публиковались сообщения об отъездах очередных групп наёмников в Анголу. 2 февраля 1976 г. «Санди таймс» (Англия) писала, что на вербовку английских наёмников для Анголы предполагается потратить более 10 млн фунтов стерлингов (20 млн долларов), в основном за счёт ЦРУ США[22]». Согласно исследованию Р. Вальдеса Виво, существовало определённое «разделение труда»: в Европе шла вербовка в основном на Северный фронт, в ФНЛА, а в США – для Южного фронта, причём отдавалось предпочтение эмигрантам с Кубы (поскольку предстояло воевать против кубинцев) и лицам африканского происхождения. Вербовку для южного фронта проводил ветеран войны во Вьетнаме чернокожий Лэри Митчел, организация которого называлась «Афроамериканская техническая помощь Анголе»[23].

Помимо подразделений регулярной армии ЮАР (на юге), против бойцов МПЛА воевало около 4-6 тыс. заирских солдат, а также от 300 до 1 тыс. португальцев т.н. «Португальской освободительной армии» (наследницы колониальных войск Португалии) и приблизительно 1,5 тыс. перебежчиков из МПЛА под командованием Даниэля Чипенды.

К середине сентября война разгорелась всерьёз. Страна оказалась разделенной на три зоны влияния:

1) ФНЛА: провинции Зайре, Уиже, часть Северной Кванзы, граница с Заиром и клин на северо-востоке, в районе алмазных копей. Три главный центра – Порту-Амбриш, Амризет и Кармона, штаб-квартира в Кармоне.

2) МПЛА: Луанда, начиная от района Луанды – широкая полоса в центре страны до замбийской границы, атлантическое побережье вплоть до границы с Намибией. Крупные города, кроме Луанды – Маланже, Энрике-де-Карвалью, Лобиту, Бенгела, Мосамедеш. Штаб-квартира в Луанде.

3) УНИТА: к югу от Бенгельской железной дороги, весь центрально-южный район, вплоть до границ с Замбией и Намибией. Штаб-квартира в Нова-Лижбоа (Уамбо)[24].

Цель у каждого из соперников была одна и та же – установить контроль над Луандой (в случае МПЛА – сохранить его) до 11 ноября и провозгласить от своего имени независимость нового государства. Сделавшего это ожидало международное признание, его власть сразу становилась легитимной. Потому неудивительно, какие силы были задействованы для этого самими противоборствующими сторонами и их могущественными союзниками.

Что касается краткой предыстории непосредственного участия в этой войне Советского Союза и Кубы, оказывавших активную поддержку МПЛА, то следует остановиться на следующем. Впервые руководители МПЛА прибыли в СССР 22 июля 1961 г., и в результате переговоров с членами Политбюро получили определённую финансовую, гуманитарную и военную помощь, а также возможность подготовки кадров на территории Советского Союза: в 1961 г. помощь составила от СССР около 25 тыс. долларов, в 1966 г. – около 145 тыс., в 1973 г. – до 220 тыс. долларов. Как отмечает российский историк В.Г. Шубин, то, что МПЛА получало большое количество помощи, породило отсутствие желания что-либо производить самостоятельно[25]; однако, вероятно, проблема была не столько в советской помощи, сколько в особенностях местного самосознания и культуры.

Впервые то, что Москва поставляет «оружие, транспорт, коммуникации, одежду, и прочие вещи, необходимые для успешной борьбы» для освободительных движений, и что военные и гражданские специалисты для них обучаются в СССР, было озвучено в 1970 г. в интервью, которое дал газете «Правда» руководитель советской делегации на Международной конференции поддержки португальских колоний в Риме профессор Василий Солодовников[26]. В то же время советское руководство имело контакты и с остальными национально-освободительными движениями, однако когда проамериканская направленность ФНЛА и УНИТА стала очевидной, контакты завершились. К началу 1970-х гг. СССР делал ставку на то, что ведущую роль в независимой Анголе должна играть МПЛА. Это имело свой смысл: МПЛА была наиболее массовым среди всех освободительных движений, и в своей программе ориентировалась не на племенные связи, а на политическое объединение всей страны: «От Кабинды до Кунене[27] – один народ, одна нация!»

Так или иначе, на момент перерастания хрупкого мира между ФНЛА, УНИТА и МПЛА в открытые вооружённые столкновения обозначились векторы международной помощи противоборствующим лагерям, - как оружием, так и деньгами, а также и людьми. О «спонсорах» ФНЛА и УНИТА мы уже писали. Среди союзников МПЛА обозначилось чёткое «разделение труда»: СССР направляли для МПЛА сначала только боевую технику и средства, после провозглашения Анголой независимости – специалистов и советников для помощи в создании регулярных вооружённых сил; Куба – воинский контингент, который на советской технике успешно воевал за ангольскую революцию.

Существуют разночтения, кто же был инициатором непосредственной военной помощи МПЛА, то есть «кто кого затянул в Анголу»: Фидель Кастро Брежнева или Брежнев Фиделя Кастро? Как отмечает В.Г. Шубин, «архивные документы и воспоминания очевидцев позволяют утверждать, что решение Гаваны было самостоятельным…, хотя ради достижения исторической правды нужно отметить, что предпосылки этого решения Москве были известны[28] (имеется в ввиду общий вектор внешней политики Кубы – А. К.-Т.)». Таким образом, кубинцы послали в Анголу свои войска, не поставив Москву в известность, однако прекрасно понимая, что советское руководство их в итоге поддержит. Голландский исследователь Барт ван дер Меер не так уж неправ в своей точке зрения, что в данном случае «Советский Союз стал жертвой самим же им созданного мессианского образа самоотверженного борца против империализма[29]».

Решение о предполагаемом командировании советских военных специалистов в Анголу было принято накануне провозглашения её независимости. В начале октября 1975 г. «на стол советского руководства легла аналитическая записка, в которой …делался вывод, что без помощи извне МПЛА не сможет удержать столицу и контролируемые ей 12 провинций»[30]. Положение МПЛА было критическим, поскольку на стороне её противников воевали хорошо подготовленные иностранные военные подразделения: с севера наступали войска Заира, с юга – ЮАР, и те и другие были хорошо укомплектованы, в том числе наёмниками.

Как указывает в своих воспоминаниях сотрудник советской разведки Олег Негин, только в конце октября руководство СССР окончательно приняло решение признать законным правительство Анголы, сформированное только из представителей МПЛА (до самого последнего момента ещё рассматривались возможности создания правительства коалиционного) и оказать ему масштабную, в том числе и военную, помощь. И только в начале ноября об этом стало известно руководству МПЛА[31]. В то же время А. Нету просил о поставках советского оружия для тех кубинских добровольцев, которые уже прибыли в Луанду, и утверждал, что «португальские власти …готовы закрыть глаза на поставки МПЛА советского оружия до 11 ноября, а потому это уже будет нашим внутренним делом[32]». Тогда же кубинцы передали список вооружения, которое нужно было поставить в Анголу для их контингента.

Решающая битва начального периода войны произошла 9-10 ноября 1975 г. в нескольких километрах от Луанды, в районе местечка Кифангондо на реке Бенго. Точнее, бои в этом месте продолжались с 23 октября, но именно 9-10 ноября отряды ФНЛА (вместе с заирскими отрядами) потерпели окончательное поражение. Решающую роль в этом сыграла своевременная поставка в Луанду батареи советских РСЗО БМ-21 «Град», а также прибытие первого батальона кубинского спецназа. Несмотря на то, что противники были вооружены не хуже – бойцы ФНЛА и Заира имели в распоряжении южно-африканскую артиллерию, БТР AMIL-60 и AMIL-90, и даже лёгкую авиацию, - удар установок «Град» оказался слишком неожиданным. Как писал С.А. Коломнин, «выжившие в боях под Кифангондо солдаты ФНЛА и Заира, из-за больших потерь назвали дорогу из Кашито на Луанду «Дорогой смерти» (на языке киконго «Nshila wa Lufu»). Только ФНЛА официально заявил о 345 погибших под Кифангондо (не считая заирских военнослужащих)»[33]. Таким образом, МПЛА сохранила контроль над Луандой и получила возможность провозгласить независимость страны от своего имени. Вскоре Ангола и её новое правительство было признано Организацией Африканского Единства и ООН. И с этого момента гражданская война окончательно превратилась де-факто в международный конфликт, затянувшийся на долгие годы.

Мифы о «советских Рембо»,

или кто на самом деле воевал в Анголе.

Уточнения требует такой вопрос: так кто же из наших соотечественников служил в Анголе, и что же им приходилось там делать? Были ли задействованы там подразделения советского спецназа, приходилось ли вступать в прямые схватки с противником, да и с кем, собственно, воевали, с неграмотными местными или только с отъявленными головорезами-наёмниками? В американском фильме «Красный Скорпион» актёр Дольф Лундгрен в роли капитана советского спецназа, получив задание убить главаря оппозиции, в результате проникается к нему симпатией, и, поняв, что это русские устраивают террор против мирного местного населения, уничтожает советскую базу, и, убивая своего генерала (т.е. того, кто отдаёт приказы против мирных негров), провозглашает: «I am Spetsnaz![34]» В американском же полуфантастическом фильме «Хищник» (Predator) герой Арнольда Шварценеггера во главе группы специального назначения, успевшей повоевать на всём земном шаре, обозревает с горы военную базу, где ясно слышится испанская (т.е. кубинская) речь, и ясно видно, как белый, приговаривая на плохом русском «я убью тьебя», пытает одного из бойцов другой спецгруппы. Всё это мифология, вот только ни российский, ни наш отечественный кинематограф не сделал пока почти ничего, чтобы эту мифологию развеять.

Регулярные советские войска в Анголу – в отличие от Афганистана – никогда не направлялись и в боях на стороне войск правительства МПЛА участия не принимали. На основании документальных источников и воспоминаний непосредственных участников событий, мы можем обозначить, в качестве кого советские военнослужащие – офицеры, сержанты, прапорщики, матросы, и реже всех солдаты срочной службы – направлялись на службу в воюющую Анголу. Ниже мы раскроем ход событий, в которых им довелось на разных этапах гражданской войны принимать участие.

Обозначаются примерно следующие группы:

1) Военных советников при командирах различных уровней (командир батальона, командир бригады, командующий военным округом, начальник штаба, различные сотрудники Генерального Штаба ВС Анголы, и т.д.); как правило, советники находились в звании подполковника и выше, реже – майора; всем советническим аппаратом руководил главный военный советник, штатная категория – генерал-лейтенант. В течение марта 1976 – 1977 гг. на должности главного военного советника находился гражданин Беларуси, генерал-лейтенант Илья Филиппович Пономаренко. В течение 1977 – 1980 гг. эту должность занимал генерал-лейтенант, ветеран Великой Отечественной войны, белорус, уроженец д. Серяги Слуцкого района Минской области Василий Васильевич Шахнович (до поездки в Анголу служивший в качестве ГВС в Сомали). Должность ГВС была, по воспоминаниям С.А. Коломнина, «престижной и хорошо оплачиваемой, к тому же, с широкими полномочиями: от права доклада министру обороны СССР и президенту Анголы до досрочного откомандирования «проштрафившихся» советников и специалистов. Ему полагалась шикарная двухэтажная вилла, персональный «мерседес» с водителем, личный самолет. Кроме того, ему подчинялись не только военные советники, но и все советские военнослужащие, находившиеся по той, или иной причине в стране»[35]. Количество военных советников, направляемых в страну, определялось советской стороной. На советников возлагались не только чисто военная миссия, но и идеологические задачи. Из Белорусского военного округа в Анголу в качестве советников направлялись в разные годы Николаев Михаил Васильевич (ОМУ), Бондаренко Пётр Павлович (артиллерия), Барабаш Валерий Иосифович (артиллерия), Давыдовский Анатолий Павлович, Синянский Валерий Иванович (ПВО), Терещенко Василий Григорьевич (ОМУ), Душенковский Станислав Фёдорович (ВВС), Важник Иосиф Илларионович (погиб в бою 27 августа 1981 г.), Жерносек Михаил Михайлович (погиб в авиакатастрофе 25 ноября 1985 г.), Зайцев Александр Иванович (старший преподаватель Военной академии ВС Анголы), и др. Из прочих военных округов СССР направлялись уроженцы Беларуси и граждане нашей республики в настоящее время Бакун Сергей Адамович (ВВС; работал с кубинским контингентом), Альтшуллер Владимир Ефимович и др.

2) Военных специалистов по обеспечению работы советской боевой техники (танков, бронетранспортеров, боевых машин пехоты, ракетных установок, зенитно-ракетных комплексов различных модификаций, самолетов, вертолетов), специалистов по призыву и комплектованию войск, боевому составу и численности вооруженных сил, и т.д.. Среди них были офицеры (как правило, от старших лейтенантов и выше) и младшие командиры (прапорщики, старшие прапорщики). Статус специалиста отличался от статуса советника: они обязаны были обучать личный состав ФАПЛА, а в случае необходимости самостоятельно обслуживать технику и проводить регламентные работы. Как правило, чаще всего так и приходилось поступать[36]. Предполагалось, что количество специалистов производит принимающая сторона, равно как и оплату труда осуществляет она же – но в случае командировок в Анголу работа специалистов, как и советников, фактически оплачивалась из кармана Министерства обороны СССР. Из Белорусского военного округа в качестве военных специалистов в разные годы в Анголе служили Авилов Валентин Афанасьевич (ОМУ; 4 заключительных месяца командировки исполнял обязанности военного советника), Михальчик Владимир Юльянович (танковые войска), Бойко Виктор Владимирович (ПВО), Овчаров Николай Николаевич (ПВО), Магонов Виктор Константинович (войска связи), Мороз Александр Николаевич (ПВО) и др. Из прочих военных округов СССР направлялись уроженцы и граждане Беларуси Развенков Александр Николаевич (ВВС), Черненков Виктор Васильевич, Стасюкевич Валентин Афанасьевич (ВВС), Павлов Михаил Иосифович (ВДВ), Морозов Юрий Михайлович(ПВО), Сергиенко Геннадий Иванович (ПВО) и другие.

3) Экипажи военных самолётов, в числе которых были не только военные, но и гражданские пилоты. Поскольку подготовка ангольских пилотов шла медленнее, чем хотелось бы, и долгое время воздушное сообщение между городами и военными округами осуществляли кубинские и советские лётчики. В то же время, советская боевая техника доставлялась в том числе и по воздуху, особенно в первый период боевых действий: для этого использовались сверхтяжёлые самолёты Ан-22 «Антей», экипажи которых проводили в Луанде в общей сложности по нескольку месяцев[37]. В разные годы в Анголе служили уроженцы и граждане Беларуси Лукьянов Сергей Васильевич (лётчик, командир экипажа самолёта Ан-12 бортовой номер 11747 Джанкойского полка ВТА ВВС, который был сбит 25 ноября 1985 г.; погиб), Соболев Борис Иванович (старший инженер по РТО самолётов Ан-22 «Антей), Харин Игорь Николаевич (борттехник по авиационному и десантному оборудованию самолетов Ан-12) и др.

4) Переводчиков, отвечавших за успешную коммуникацию советских, ангольских и кубинских военнослужащих и, фактически, обеспечивавших работу советников и специалистов. Пожалуй, эта группа была самой востребованной, поскольку без переводчиков почти никто из прочих советников и специалистов просто не смог бы работать с подсоветной стороной по причине языкового барьера: случаи изучения советскими СВС и С португальского языка были редки, а из ангольских офицеров совсем немногие говорили по-русски. Переводчики становились кем-то вроде неофициальных дипломатов, и именно они обязаны были сглаживать все конфликты, которые могли возникнуть (и возникали неизбежно) между советниками и подсоветными. Всех служивших в Анголе военных переводчиков мы условно можем разделить на две основные категории:

1) Курсанты (в основном – выпускники ускоренных курсов португальского языка) Военного института иностранных языков (ВИИЯ[38]). Большинство из них выпускались после 10-месячной подготовки в звании младших лейтенантов и на два года направлялись в командировку в Анголу. После возвращения – возвращались они уже в звании лейтенантов – оканчивали учебу на офицерских курсах. Однако бывали случаи, когда курсанты направлялись «на стажировку» после второго курса, и возвращались в том же статусе. Многие за время учебы в ВИИЯ направлялись в подобные командировки по 2-3 раза, в Анголу, Мозамбик, либо в другие страны (в зависимости от изучаемых языков), в результате чего срок обучения растягивался у них на шесть-семь лет вместо пяти. На настоящее время установлены имена 7 белорусов, служивших в Анголе в качестве переводчиков после ускоренных курсов ВИИЯ; один из них – старший лейтенант запаса Алексеевский Анатолий Эдуардович – гражданин Республики Беларусь. Остальные – полковник запаса Костраченков Владимир Васильевич, подполковник запаса Ждаркин Игорь Анатольевич, подполковник запаса Григорович Александр Анатольевич, майор запаса Ивановский Пётр Сергеевич, капитан 2 ранга Маргелов Михаил Геннадьевич[39], и Захарченя Николай Николаевич (воинское звание нуждается в уточнении) – граждане Российской Федерации.

2) Выпускники гражданских вузов, по основной профессии – переводчики или учителя иностранных языков. Эти молодые специалисты направлялись в командировки в Анголу по линии Министерства обороны в звании лейтенантов, на два года. После окончания командировки они (уже в звании старших лейтенантов) имели возможность остаться в армии и продолжить службу в качестве военных переводчиков, в той же Анголе или в других местах[40]. Однако пользовались этой возможностью немногие, большинство предпочитало возвращаться к гражданской жизни. Среди таких переводчиков-«двухгодичников» было много выпускников Минского государственного педагогического института иностранных языков (МГПИИЯ[41]).

Различия между переводчиками-«виияковцами» и выпускниками гражданских вузов заключалось, кроме прочего, в том, что они были по-разному подготовлены. Причин тому было несколько. Большинство курсантов поступали в ВИИЯ из армии. Соответственно, они имели определенную военную подготовку, умели обращаться с военной техникой, оружием. Еще одна особенность подготовки курсантов ВИИЯ заключалась в том, что им преподавались специальные военные предметы: тактика и военное страноведение. Что касается выпускников МГПИИЯ, то они оказывались в значительно более тяжелом положении. Большинство не имело никакой практической военной подготовки, кроме теоретических знаний, полученных на военной кафедре института. Выпускников переводческого факультета распределяли практически сразу, во время учебы на пятом курсе института – по линии Министерства обороны, в разные страны (Куба, Перу, и т.д.). Тех, кто выпускался как педагог, сначала могли распределить на работу в школу учителем иностранного языка, а потом уже направить им вызов из военкоматов, что предстоит служба за рубежом. Например, у Баягина Сергея Петровичамежду окончанием института и направлением в Анголу прошло около полутора лет, в течение которых он работал учителем сельской школы^[42], у Демидчика Сергея Петровича – почти четыре года, в течение которых он также работал сначала учителем испанского и немецкого языков, а потом директором школы в г. Толочине Витебской области[43].

Основной «изюминкой» положения выпускников МГПИИЯ в Анголе было следующее: до прибытия на место они не знали португальского языка. Все они по специальности были испанисты, работали переводчиками либо учителями. Первоначально их распределяли в испаноязычные страны – в основном, на Кубу или в Перу. А переориентация на Анголу ожидала уже в Москве, в 10-м Главном управлении Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, после прохождения медкомиссии. Переводчиков в Анголе требовалось много, потому и направляли испанистов, поскольку испанский и португальский языки достаточно похожи. И новоявленные лейтенанты получали приказ: овладеть португальским в течение срока от одного месяца до трёх. Именно с такими сложностями сталкивались во время службы в Анголе в разные годы выпускники переводческого факультета и факультета испанского языка МГПИИЯ Хованский Александр Николаевич, Ковалевич Игорь Лаврентьевич, Демидчик Сергей Петрович, Шлык Александр Степанович, Ерошов Сергей (отчество нуждается в уточнении), Грицук Олег Аркадьевич, Штукин Александр Анатольевич, Хаткевич Андрей Александрович, Баягин Сергей Петрович и другие, чьи имена ещё предстоит установить.

Были случаи привлечения выпускников МГПИИЯ в Анголе на службу в качестве бортпереводчиков, в составе лётных экипажей: например, А.С. Шлык в течение года служил в качестве бортпереводчика в составе экипажа Ан-26 главного военного советника В.В. Шахновича [44]. Такая работа также требовала специальной подготовки, которой в МГПИИЯ не давали, и всей специфической лексикой, особенностями произношения слов и работы с эфиром приходилось овладевать на месте, а то и уже в полёте.

5) Представителей военно-морского флота. К этой многочисленной группе мы относим экипажи кораблей, несших боевую вахту по берегам Анголы и доставлявшие военные грузы; группы советских морских пехотинцев, обеспечивавших охрану отдельных зданий, миссий, также несших боевую вахту на кораблях и пребывавших в состоянии боевой готовности на случай обострения ситуации в Анголе; специалистов материально-технического обеспечения и ответственных за качество работы спутниковой связи между городами и округами. Если специалисты МТО располагались в основном на берегу, недалеко от Луанды, то экипажи кораблей вынуждены были большую часть времени стоянок в портах Анголы проводить на судах, что физически было очень тяжело. Из уроженцев Беларуси нами установлены Ракицкий Пётр Павлович (старшина 1 статьи, эсминец «Настойчивый»), Лякин Владимир Александрович (капитан 3 ранга на момент командировки, служил в пункте МТО), Астровик Павел Ильич (капитан 2 ранга на момент командировки, также служил в пункте МТО).

6) радистов, водителей БТРов и БРДМов – в этом качестве в Анголу направляли солдат срочной службы. Пока нам известен только один представитель этой категории – Романюк Виктор Степанович, уроженец Ивановского района Брестской области, служил в Анголе (провинция Уила) приблизительно в 1985 – 1987 гг.[45]

Основным источником информации о воинах-интернационалистах являются справки военных комиссариатов, и в меньшей степени – краеведческая литература. К сожалению, данные, которые предоставляют военкоматы, отрывочны и неполны: в лучшем случае там указываются имена, места и сроки выполнения интернационального долга и адреса, многие из которых зачастую уже бывают устаревшими, в худшем – только имена и города проживания. Установить имена всех ветеранов Анголы – это вопрос лет, поскольку списки до сих пор засекречены, а у многих в личных делах даже нет отметок о том, что они служили за пределами СССР.

Официально советские военнослужащие всех категорий обязаны были уклоняться от непосредственного участия в боевых действиях. Однако на практике избежать участия в боевых действиях в воюющей стране, находясь в составе боевых бригад, было, попросту, невозможно. Более того, порой советник становился (хотя не должен был) дублером командира, и только спокойствие и выдержка советских офицеров и младших командиров спасали положение в бою.

Жизнь и работа советских военнослужащих в Анголе проходила в тесном контакте с кубинским воинским контингентом. Поскольку кубинские гарнизоны базировались во всех провинциях НРА, они всегда общались с советскими советниками, специалистами, переводчиками, находившимися в ангольских бригадах. Практически все ветераны в один голос утверждают, что если бы не кубинцы, если бы не их боевое мастерство и братское отношение к советским военным, правительство МПЛА не продержалось бы и недели, а многие наши соотечественники просто не смогли бы вернуться домой, погибнув либо от голода, либо от увечий, либо от тяжелых тропических заболеваний. Общий язык находился легко: во-первых, среди советских специалистов было множество переводчиков, во-вторых, многие кубинцы учились в Советском Союзе и по-русски говорили очень хорошо. Первая группа советских советников, прибывшая в Луанду в ноябре 1975 г., просто умерла бы от голода, если бы не помощь кубинцев, поскольку собственное командование не обеспечило их пропитанием. У кубинцев было кредо: Фидель сказал, что надо во всем помогать советским, – значит, надо! А приказ Фиделя Кастро на этот счет действительно был простой и лаконичный: «Если в вашем присутствии хоть волос упадет с головы хоть одного русского, я вас лично расстреляю!»

«Странная война»: какой она была?

Для более глубокого понимания, какой была война в Анголе, и каким образом нашим соотечественникам – советникам, специалистам, переводчикам, радистам, лётчикам – приходилось принимать в ней участие, а порой получать ранения и погибать, необходимо осветить ход боевых действий и охарактеризовать противника, с которым нашим соотечественникам приходилось сталкиваться там, где их официально «не могло быть».

Территория Анголы была и остаётся разделённой на 17 провинций, которые в годы гражданской войны входили в состав шести основных военных округов: 1-й – Негаже, 2-й – Кабинда, 3-й – Луэна, 4-й – Уамбо, 5-й – Лубанго, 6-й – Менонге. В зависимости от интенсивности боевых действий округа делились на боевые и небоевые. На протяжении всей войны боевыми считались 3-й и 6-й округа, в разные периоды к ним причислялись 1-й, 4-й, 5-й. В среднем срок командировки военнослужащего любой категории продолжался два года, для советников и специалистов, которые приезжали c женами – три. По свидетельствам ветеранов, 100% оклада выплачивалось за службу только тем, кто привозил с собой жен (если условия службы позволяли это сделать), остальным – только 80%. Из двух лет (раз в год полагался отпуск сроком на сорок пять суток) и специалисты, и переводчики обязаны были год провести в боевом округе, после чего могли перевести в более спокойное место, либо даже в столицу. На практике так получалось далеко не всегда. Кого-то просто оставляли служить два года в одном и том же месте, а кто-то добровольно отказывался от перевода и возвращался в свою бригаду, даже если это была зона боевых действий.

По свидетельствам очевидцев, война эта была достаточно странной, скорее, некоей смесью войны и мира. Волны агрессии с внешних сторон (в частности, ЮАР) происходили с периодичностью примерно раз в полгода. Соединения ФНЛА и УНИТА минировали дороги, проселки, поля, обстреливали колонны правительственных войск (ФАПЛА), сбивали самолеты и вертолеты из ПЗРК. Авиация ЮАР осуществляла бомбардировки – в основном, в южных провинциях Анголы.

К сожалению, далеко не все граждане Анголы понимали, для чего им нужны и эта война, и эта революция. Многие видели преимущества независимости только в том, что теперь им разрешили жить в городах, а при португальцах – только изредка разрешали там появляться. Набор в армию (как в ФАПЛА, так и в унитовские отряды) осуществлялся добровольно-принудительно: окружали деревню и хватали всех, кто примерно подходил по возрасту, в бригадах ФАПЛА встречались подростки 15-16 лет, а в отрядах УНИТА – даже 12-13 лет. Многие шли в армию, потому что там давали хоть скудную, но регулярную еду, а также форму, то есть одежду. Большинство не знали, за что и во имя чего они воюют. Довольно частыми были случаи, когда солдаты и даже офицеры переходили от одной стороны к другой – в зависимости от того, где была возможность прокормиться. Еще одной характерной чертой был панический страх солдат ФАПЛА перед «белым воинством».

На протяжении всей войны в числе противников правительственных войск Анголы были не только оппозиционные формирования ФНЛА и УНИТА (к середине 1980-х гг. остался только УНИТА), но и самая боеспособная и хорошо вооружённая армия самой развитой страны Африки – армия ЮАР. Кроме того, США оставались негласным спонсором ЮАР в наращивании военного потенциала, в связи с чем военные расходы последней возрастали год от года: это было связано как с возрастающей в самой ЮАР волной протеста против режима апартеида, так и с борьбой национально-освободительного движения в Намибии (СВАПО), и проведением открытых интервенций на территории соседних (т.н. «прифронтовых») государств, в особенности – Мозамбика и Анголы. Хронологию гражданской войны в Анголе можно выстроить по крупным операциям вооружённых сил ЮАР, вторгавшихся на территорию НРА со стороны Намибии (т.е. с юга) и Замбии (юго-востока).

Кроме непосредственно подразделений армии ЮАР, в боевых действиях принимали участие многочисленные наёмники. В частности, они составляли отдельный 32-й батальон «Buffalo» - самое, наверное, известное подобное подразделение. Этот батальон имел разветвлённую структуру, на его вооружении находились и тяжёлая боевая техника, и бронеавтомобили, артиллерия, противовоздушные и противотанковые комплексы. Каждая рота этого батальона имела «звериное» название: «Волк», «Гиена», «Лев», и т.д. В составе этого батальона служили и португалоговорящие чернокожие, что позволяло им маскироваться под ФАПЛА. Этот батальон наводил такой ужас на правительственные войска, что, по свидетельствам очевидцев, стоило фапловцам услышать, что наступает «Buffalo», как они могли начать бросать технику и разбегаться[46]. Существовали и иные наёмнические подразделения, которые проходили подготовку в военных лагерях на территории ЮАР и Намибии перебрасывались на территорию Анголы: батальон № 101, укомплектованный чернокожими выходцами из Намибии, 44-я парашютно-десантная бригада, состоявшая из военных профессионалов – бывших военнослужащих армий США, Великобритании, Франции, Бельгии, имевших опыт боевых действий (предпочтение отдавалось ветеранам Вьетнама)[47].

В составе подразделений находились мобильные группы спецназа т.н. «охотников» (caçadores), основной задачей которых была охота за самолётами противника – то есть, непосредственно ангольскими, кубинскими и советскими. Советские самолёты, как правило, были перекрашены под «Аэрофлот», но это не спасало. Точное количество жертв этих групп, погибших в сбитых самолётах, неизвестно до сих пор: если имена пилотов идентифицировать удаётся, то имена пассажиров выявить гораздо сложнее. На вооружении групп находились как американские «Стингеры», так и советские ЗРК «Стрела-1» и ПЗРК «Стрела-2М». У советских судов, как военных, так и гражданских, был особый враг – южно-африканские боевые пловцы. По ночам они могли подплыть к кораблям и прикрепить к корпусам мины, которые позже – если их не удавалось обнаружить – взрывались. Помимо самого факта потери корабля это было опасно ещё и тем, что на многих судах находились военные грузы – оружие, боеприпасы, взрыв которых мог привести к настоящей катастрофе. Так были подорваны два советских гражданских судна - «Капитан Вислобоков» и «Капитан Чирков», - и кубинский транспорт «Гавана» в ночь с 5 на 6 июня 1986 г[48]. Чтобы избежать минирования судов, вахтенные должны были бросать за борт боевые гранаты [49].

Что касается службы в Анголе советских военнослужащих и их участия в боевых действиях, мы считаем нужным поделить этот процесс на три этапа, которые условно можно назвать «легальным» (1975 – 1979 гг.), «нелегальным» (1979 – 1992 гг.) и «постсоветским» (1992 – 2002 гг.). Если последний выходит за рамки нашего исследования, то первые два нуждаются в пояснении. До недавнего времени официально считалось, что советские военные специалисты и советники (СВС и С) находились в Анголе только в 1975 – 1979 гг. (хотя в официальной печати и о тех годах ничего подобного не сообщалось). Есть две версии, почему именно 1979 год стал своеобразным «водоразделом». Первая, наиболее часто упоминаемая – ввод «ограниченного контингента советских войск» в Афганистан. Вторая – смерть 19 сентября 1979 г. в Москве первого президента НРА А. Нету, с которой якобы окончилось прямое военное сотрудничество СССР и Анголы. Таким образом, далеко не все ветераны, служившие в Анголе в течение 1979 – 1992 гг. имеют доказательства своего участия в боевых действиях. И в любом случае, наши соотечественники находились там без документов, носили военную форму ангольских вооружённых сил (т.н. «фапловку») без знаков различия и имели строгий приказ: в плен не попадать и вообще ничем не выдавать своей принадлежности к СССР. В то же время, основная интенсивность боевых действий и участия в них СВС и С пришлась именно на второй – «нелегальный» этап.

Как мы уже отмечали, ход войны целесообразно отражать через интервенции подразделений ВС ЮАР на территорию Анголы, поскольку именно в эти моменты война принимала наиболее ожесточённый характер. Мы выделим самые масштабные операции, повлиявшие на ход войны и потребовавшие максимального напряжения сил для их отражения.

Первой была операция «Саванна», начавшаяся 14 ноября 1975 г. – масштабное наступление войск ФНЛА, подкреплённых силами заирских подразделений, с севера, и УНИТА в союзе с мощной группировкой войск ЮАР с юга – на Луанду. На проведение в том числе и этой операции ЦРУ в 1975 г. было потрачено около 32 млн долларов. Судьба молодой республике в этих условиях висела буквально на волоске, и спасли её снова советское оружие и отвага кубинских добровольцев. В октябре 1975 – апреле 1976 гг. в Анголу, в том числе и через Конго-Браззавиль, для МПЛА и кубинцев было поставлено из СССР 200 танков Т-54, 50 плавающих танков ПТ-76, 70 танков Т-34-85, более 300 единиц БТР-152, БТР-60ПБ, БМП-1 и БРДМ-2, около 100 122-мм ракетных установок залпового огня БМ-21. Из СССР в Анголу также были направлены дальнобойные 122-мм артиллерийские системы Д-30, минометы, зенитные установки ЗИС-3-76, ЗГУ-1, ЗУ-23-4, ЗУ-23-2, ПЗРК «Стрела-2» и в огромных количествах современное стрелковое вооружение, боеприпасы. Солидно выглядели и поставки сложной авиатехники: 30 вертолетов Ми-8, 10 истребителей МиГ-17Ф, 12 самолетов-истребителей МиГ-21МФ[50]. Доставка оружия и особенно сложной авиатехники осуществлялась сверхтяжелыми самолетами Ан-22 «Антей», которые базировались тогда в г. Иваново. В составе группы, обеспечивавшей транспортировку грузов этими самолетами, в течение декабря 1975 – февраля 1976 гг. находится бортовой инженер по радиотехническому оборудованию, майор, ныне подполковник запаса, гражданин Беларуси Соболев Борис Иванович. Что касается кубинцев, то самолёты с ними в ноябре 1975 г. стали приземляться в аэропорту Луанды каждую ночь. Они прилетали в гражданской одежде, везли форму и личное оружие в рюкзаках, и чуть ли не прямо с борта шли в бой: линия фронта проходила в 15 км от Луанды. Тогда же стали прибывать первые группы кубинских лётчиков-истребителей, база которых была размещена в Лубанго (5 военный округ, провинция Уила). Транспортировкой и размещением кубинских летчиков руководил служивший в те годы военным советником ВВС Кубы, в 1982 – 1985 гг. советник ВВС/ПВО Анголы, полковник, ныне полковник запаса, гражданин Беларуси, уроженец Гомельской области Станислав Федорович Душенковский.

Первая группа советских военных советников (около 40 человека) во главе с полковником В. Трофименко прибыла в Луанду 16 ноября 1975 г.; до этого они около недели провели в Конго-Браззавиле, буквально ожидая провозглашения независимости и возможности высадиться в столице Анголы. В составе этой группы были военные советники, специалисты и переводчики (курсанты ВИИЯ), в том числе уже упоминавшиеся выше белорусы Владимир Васильевич Костраченков и Александр Анатольевич Григорович. В начале 1976 г. прибыла ещё одна группа советских специалистов, в составе которой был уроженец г. Речица Гомельской области, старший лейтенант, ныне подполковник запаса Магонов Виктор Константинович. И если кубинцы прилетали в Анголу в основном воевать, то задачей наших специалистов было помочь создать правительственную армию, научить ангольцев воевать и обращаться в оружием. Высшим предписанием командованием было не вступать непосредственно в боевые действия: вплоть до того, что тем, кто находился не в воюющем округе, а, например, в столице, не полагалось носить оружие, и приходилось «разживаться» им у воюющих кубинцев, которые охотно делились с советскими «старшими братьями» трофеями, от израильских автоматов «Узи» до американских и немецких (времён Второй мировой войны) пистолетов.

Однако если начиналось полномасштабное наступление противника, особенно на территории боевых округов, советникам и специалистам приходилось не просто «советовать» или «учить личным примером» - приходилось в бою спасать свою жизнь. После поражения операции «Саванна» на протяжении нескольких лет война носила затяжной позиционный характер, а в советской печати даже писали, что она практически закончена, только на юге продолжают «шевелиться сепаратисты»[51]. В то же время значительно сократилась помощь УНИТА со стороны США, роль ФНЛА практически сошла на нет. Но война продолжалась: продолжались бои, продолжались бомбардировки южно-африканской авиации мирных объектов. В сентябре 1979 г. произошло событие, получившее международный резонанс: южноафриканские «миражи» (бомбардировщики) разбомбили мебельную фабрику «Мадейраш де Уила» и военный склад[52]. Очевидцем этого был бывший бортпереводчик Ан-26 ГВС В.В. Шахновича, выпускник МГПИИЯ Шлык Александр Степанович. Разбирательство этого дела проводилось под руководством Международного Красного Креста, как доказательства преступлений режима ЮАР.

Второй крупнейшей операцией ВС ЮАР на территории Анголы после провала «Саванны» считается «Протея» - нападение отрядов армии ЮАР на территорию граничившей с Намибией территории провинции Кунене (5 военный округ), которая официально была направлена на ликвидацию лагерей СВАПО, базировавшихся здесь, где бойцы СВАПО проходили специальную подготовку.

Вторжение отрядов ЮАР на ангольскую территорию началось около 22-24 августа 1981 г. 25 августа был окружен город Онджива; сначала его обстреляли, а потом сбросили листовки приблизительно такого содержания: предъявителю сего при наличии при нем убитых офицеров, коммунистов и советские военных советников предоставляется право выхода из кольца[53]. На раздумье давался один день. В свою очередь, советник командующего 5-м военным округом приказал держаться до последнего и в плен живыми не сдаваться. Для выхода из окружения решили разделиться: в результате части советников вместе с остатками 11-й пехотной бригады ФАПЛА удалось с боями выйти из окружения и выжить, а часть – погибла, и один человек – прапорщик Николай Федорович Пестрецов попал в плен. В числе погибших были две женщины – жены сотрудников советской миссии в Ондживе – и советник замполита 11-й бригады, уроженец г. Быхова Могилевской области БССР, подполковник Иосиф Илларионович Важник. Тело И.И. Важника вместе с телами других погибших было переправлено в ЮАР и около двух лет лежало в морге в Йоханнесбурге; после освобождения из плена Н.Ф. Пестрецову пришлось доставлять этот страшный «груз 200», в котором, кроме прочих, было тело его жены, на Родину. И.И. Важник похоронен в Минске на Чижовском кладбище. 21 ноября 2010 г. его вдове, Евгении Григорьевне Важник (проживает в г. Минске) был вручен памятный знак Союза Ветеранов Анголы в г. Москве.

Резонанс пошел по всей Анголе, повсюду начались нападения партизан-унитовцев на правительственные войска, столкновения с советскими советниками. Именно в одной из таких стычек получил черепно-мозговую травму, последствия которой позже привели к получению инвалидности II группы, переводчик, белорус, уроженец г. Лида Гродненской области С.П Баягин, служивший достаточно далеко от Ондживы, в г. Сауримо (восток Анголы, провинция Южная Лунда, 3-й военный округ).

25 декабря 1983 года была начата крупная (силами трех южных военных округов) операция войск ФАПЛА по разгрому формирований УНИТА. Одной из целей было полное освобождение от УНИТА провинции Маланже. Эта операция проводилась совместно ангольскими и кубинскими войсками, и увенчалась успехом. К сожалению, конкретных сведений о принимавших в ней участие военных советниках, тем более, о представителях Беларуси среди них, сведений пока не найдено.

Летом 1984 года произошло нарушение границы Анголы войсками южно-африканской группировки, сосредоточенной на севере Намибии, и вооруженные столкновения начались на территории 3-го, 4-го и 5-го военных округов. Ситуация стала по-настоящему опасной, поскольку, во-первых, ангольские бригады (особенно в округе Лубанго) несли большие потери, а во-вторых, в опасном положении оказались и кубинские соединения, базировавшиеся в районе Бенгельской железной дороги (провинция Бенгела), пересекающей Анголу, как и всю Африку, с запада на восток. На уровне руководителей государств – президента Анголы Ж. душ Сантуша и руководителя Кубы Фиделя Кастро – велась переписка по следующему вопросу: дать юаровским отрядам бой на юге страны, или отвести соединения ФАПЛА на рубеж Бенгельской железной дороги и дать юаровцам бой совместными силами. В итоге, под влиянием ГВС в Анголе генерала К.Я. Курочкина и консультанта генерала ГШ СССР В.И. Варенникова, было принято решение не отводить войска, провести операцию на юге страны, удерживая занятые рубежи и не пуская отряды ЮАР вглубь провинций 5-го округа, не далее приграничных с Намибией районов. Операция увенчалась успехом.

В течение 1984 – 1986 гг. планировались и проводились отдельные операции по захвату неофициальной столицы УНИТА – г. Мавинга в провинции Квандо-Кубанго: это была территория 6-го военного округа, где войска ФАПЛА контролировали только несколько населенных пунктов, самым южным из которых был небольшой городок Куито-Куанавале, на остальной территории господствовала УНИТА. Однако они не приносили успеха. Куито-Куанавале был своеобразным форпостом ФАПЛА, и целью многочисленных локальных операций, как УНИТА, так и ЮАР было захватить этот город, поскольку тогда им открывалась беспрепятственная дорога во всю южную и юго-западную часть Анголы. Одной из главных целей было прервать сообщение Куито-Куанавале с центром провинции – Менонге, как наземное, так и воздушное: части УНИТА минировали дорогу, а группы «охотников» пытались уничтожать «всё, что летает». Именно по этому маршруту летел самолёт Ан-12, бортовой номер 11747, сбитый 25 ноября 1985 г. группой «охотников» во главе с капитаном юаровского спецназа Андре Дидериксом. Весь экипаж и все пассажиры (которых было больше десятка) погибли. Среди них были уроженец г. Слонима командир экипажа капитан С.В. Лукьянов и пассажир – советник начальника тыла 11-й пехотной бригады ФАПЛА майор М.М. Жерносек. В боях за Куито-Куанавале в 1986 г. принимали участие бывший военный переводчик, выпускник МГПИИЯ, лейтенант (сейчас старший лейтенант запаса) С.П. Демидчик, советник по артиллерии 13-й пехотной бригады ФАПЛА подполковник (ныне подполковник запаса) П.П. Бондаренко.

В июле 1987 г. началась крупная наступательная операция отрядов ФАПЛА «Навстречу Октябрю» (другой вариант названия – «Приветствуем октябрь»), подготовленная совместно ангольским командованием и советским советническим аппаратом. Целью операции снова было объявлено взятие Мавинги, и окончательный разгром УНИТА на территории Анголы. Однако у плана этой операции был один недостаток, отмеченный всеми участниками событий, и специалистами, и переводчиками: советское командование планировало свои действия в расчете на такого солдата, к которому оно привыкло – то есть, на советского, который мог бы дойти не только до Мавинги, но и до Йоханнесбурга, самое большее за полгода. Боевые качества солдат ФАПЛА были гораздо ниже, и военное мастерство – тоже. Хотя за десять лет ФАПЛА стала вполне боеспособной армией, и с отрядами УНИТА ее подразделениям справиться было бы вполне по силам. УНИТА – но не ЮАР.

На юге Анголы разгорелись настоящие бои, о которых участники, побывавшие до Анголы в других горячих точках, отзывались примерно так: «Такого, как здесь, в Афгане мы не видели…[54]». Бригады ФАПЛА поначалу держали инициативу, и если бы не задержки в передвижениях и «издержки» ангольского командования, цель операции была бы достигнута. Но, не желая допустить окончательного разгрома УНИТА, в дело включились подразделения ЮАР, и, как писал участник событий Игорь Ждаркин, «это стало началом провала операции, началом трагедии». В ход пошли тяжелые бомбардировки, и обстрелы, применение химического оружия, в результате которого отравились десятки людей, в том числе и военные советники 49-й бригады ФАПЛА. Бригады попадали в окружение, ангольские солдаты бросали оружие и технику, разбегались, только услышав о том, что в наступление идет батальон «Буффало». Так инициатива оказалась в руках УНИТА, которые совместно с отрядами ЮАР попытались взять город Куито-Куанавале. Сражение за этот город продолжалось почти год.

Положение ФАПЛА было спасено только благодаря кубинским войскам. К 16 ноября наступление УНИТА было остановлено в 10-15 км от Куито-Куанавале, однако бомбардировки продолжались. Взлетная полоса в городе была разбита, сообщение по воздуху прекращено, добраться до Куито-Куанавале из Менонге можно было только по единственной дороге длиной около 200 км, которая стала местной «дорогой жизни», поскольку только по ней доставлялись продукты и письма, которая постоянно минировалась и обстреливалась. Затяжные бои продолжались до конца марта 1988 года: 23 марта отряды УНИТА и ЮАР предприняли решающий штурм, с применением тяжелых танков «Олифант». Штурм был отбит, а стратегическая инициатива перешла к кубинским частям и бригадам ФАПЛА. К концу мая кубинцы практически подобрались к границе Анголы с Намибией.

Битва была выиграна. Претория запросила мира. В результате длительных переговоров 22 декабря 1988 г. в Нью-Йорке было подписано соглашение о полном выводе войск ЮАР из Анголы и предоставление независимости Намибии – в обмен на возвращение кубинских войск на родину. Также это военное поражение ЮАР ускорило демонтаж режима апартеида в этой стране. И Фидель Кастро, и первый чернокожий президент ЮАР Нельсон Мандела утверждали, что победа под Куито-Куанавале стала поворотным пунктом в борьбе за свободу населения ЮАР от апартеида[55].

Кубинское руководство учредило для участников этой битвы специальную боевую награду – медаль «За оборону Куито-Куанавале», которую собирались вручить действительным защитникам города, своим военнослужащим – и советским, к которым они относились, как к братьям. Они даже попытались доставить медали в обход советского командования в Куито-Куанавале, однако утечка информации все же произошла, часть наград ушла в штаб советской военной миссии. Все же, эти награды получили около 90 советских советников и специалистов. В их числе – пять представителя Беларуси: уроженец г. Гомеля, советник командующего 6-м военным округом полковникВладимир Ефимович Альтшуллер; житель г. Бреста, советник начальника политотдела 38-й (36-й) десантно-штурмовой бригады подполковник (в настоящее время полковник запаса) Анатолий Павлович Давыдовский; минчанин, специалист при офицере наведения ЗРК С-125, капитан (ныне майор запаса) Юрий Михайлович Морозов; житель г. Барановичи, переводчик 25-й рейдовой бригады, лейтенант-двухгодичник (ныне старший лейтенант запаса, выпускник МГПИИЯ) Олег Аркадьевич Грицук; уроженец г. Гомеля, переводчик 21-й пехотной бригады, младший лейтенант (ныне подполковник запаса) Игорь Анатольевич Ждаркин. Участники этой битвы Ю.М. Морозов и И.А. Ждаркин были награждены медалями «За боевые заслуги», П.П. Пономаренко – орденом Красной Звезды.

В последующие годы самым крупным военным событием стала операция «Зебра» - снова направленная на взятие г. Мавинга. Одновременно с этим продолжались военные операции локального значения, вывод кубинских войск из Анголы, и сокращение советского советнического аппарата, что было завершено к 1992 г. Гражданская война было приостановлена. После взятия Мавинги и завершения ряда прочих операций (ангольское командование наградило своих и нескольких советских офицеров боевой медалью «За взятие Мавинги»; среди награжденных – председатель Союза Ветеранов Анголы, выпускник Минского суворовского училища Вадим Андреевич Сагачко), при посредничестве Португалии, США и СССР Ж. душ Сантуш и Ж. Савимби подписали так называемые Биссекские соглашения. Савимби признал лидера МПЛА легитимным президентом, боевые действия были прекращены, обе армии отведены в специальные 50 населенных пунктов. Были назначены всеобщие демократические выборы, на которых населению страны предстояло выбрать новую власть.

Сокращение советского военного присутствия в Анголе началось после 1988 г. – после вывода из Анголы южно-африканских и кубинских войск. Сначала сокращалось число советников, позже – специалистов. Как вспоминал советник, подполковник В.И. Синянский, командировка которого заканчивалась в конце 1990 г., на смену уже мог никто и не приехать. Как правило, по возвращении на родину бывшие СВС и С после 1983 г. получали удостоверения участников боевых действий – но, к сожалению, не все, поскольку во-первых, отметок в личных делах о пребывании в «горячей точке» не ставилось (ставилось «отбыл в распоряжение 10 ГУ ГШ СССР), а во-вторых, само пребывание в Анголе (в отличие, например, от Афганистана) не считалось участием в боевых действиях – таковым признавалось только участие в боевых операциях. Потому, как это ни странно, признание того или иного участника войны в Анголе участников боевых действий часто зависело от личности вышестоящего командира и руководства 10 ГУ ГШ, и среди них очень много тех, кто не имеет статуса воина-интернационалиста, хотя на протяжении командировки честно выполнял офицерский долг, находился под обстрелом, имел все шансы погибнуть от пули, от бомбы, мины, взрыва и чего угодно ещё.

Всего на протяжении гражданской войны в Анголе (до 1992 г.) на её территории проходило службу в среднем 12 тыс. советских военнослужащих; точного количества пока не установлено. В настоящее время нами выявлены имена 140 белорусов, уроженцев Беларуси и граждан Беларуси в настоящее время, выполнявших интернациональный долг в той далёкой – а для них такой близкой – африканской стране, расположенной в южном полушарии. Большинство из них проживает в Беларуси, но есть и те, кто после распада СССР остался жить в других республиках (в основном, в Российской Федерации). Многие признаны воинами-интернационалистами, имеют соответствующие (хоть и небольшие) льготы, носят заслуженные награды. Но есть среди них и те, кто после возвращения, при попытке получения признания своих заслуг столкнулся с непониманием и враждебностью. Есть и те, кого несколько раз представляли к боевым наградам

[1] Вальдес Виво, Рауль. Ангола: крах мифа о наёмниках / Рауль Вальдес Виво; пер. с исп. В. Волкова и В. Чиркова. – М.: Прогресс, 1977. – 101 с. – С. 7-8.

[2] Коломнин, С.А. Русский спецназ в Африке / С.А. Коломнин. – М.: Яуза, 2005. – С.3.

[3] По аналогии со штурмом кубинских казарм Монкада, совершённый группой повстанцев во главе с Фиделем Кастро 26 июля 1956 г.

[4] MPLA – Народное движение за освобождение Анголы (Movimento Popular de Libertação de Angola).

[5] FNLA – Фронт национального освобождения Анголы (Frente Nacional de Libertação de Angola)

[6] UNITA – (União Nacional para a Independência Total de Angola) Национальный Союз за полное освобождение Анголы.

[7] FLEK - Фронт освобождения анклава Кабинда (Frente para a Libertação do Enclave de Cabinda)/

[8] Токарев А.А. ФНЛА в антиколониальной борьбе и гражданской войне в Анголе / А.А. Токарев. – М.: Институт Африки РАН, 2006. – 184 с. – С. 54.

[9] Токарев А.А. ФНЛА… - С. 56.

[10] Грязная работа ЦРУ в Африке: Сборник материалов / сост. Э. Рей, У. Шаап, К. Метер, Л. Вульф; пер. с англ. Л.В. Борисова. – М.:Воениздат, 1983. – 342 с. – С. С. 275 – 288.

[11] Вальдес Виво, Рауль. Ангола: крах мифа о наёмниках / Рауль Вальдес Виво; перевод и исп. В. Волкова и В. Чиркова. – М: Прогресс, 1977. – 101 с. – С. 44.

[12] Токарев А.А. ФНЛА… - С. 81.

[13] Токарев А.А. ФНЛА… - С. 98.

[14] FAPLA – Народные вооруженные силы освобождения Анголы (Forças Armadas Populares de Libertação de Angola).

[15] Токарев А.А. ФНЛА… - С. 114.

[16] Stockwell, John. In Search of Enemies / John Stockwell // [электронныйресурс]. – Режимдоступа: http://www.thirdworldtraveler.com/Stockwell/In_Search_Enemies.html, датадоступа: 1 августа 2011 г.

[17] Вальдес Виво, Рауль. Ангола… - С. 67.

[18] Токарев А.А. ФНЛА… - С. 131.

[19] Токарев А.А. ФНЛА… - С. 109.

[20] Токарев А.А. ФНЛА… - С. 119.

[21] Stockwell, John. In Search of Enemies…

[22] Вальдес Виво, Рауль. Ангола… - С. 13.

[23] Вальдес Виво, Рауль. Ангола… - С. 21.

[24] Токарев А.А. ФНЛА… - С. 122.

[25] Vladimir Shubin. The Hot “Cold War”. The USSR in South Africa / V. Shubin. – London, Pluto Press, 2008. – 320 p. – P. 15.

[26] Vladimir Shubin. The Hot “Cold War”. The USSR in South Africa / V. Shubin. – London, Pluto Press, 2008. – 320 p. – P. 15.

[27] Территория Анголы состояла и состоит из 17 провинций: Кабинда – самая северная провинция, анклав Анголы на территории соседнего Заира; Кунене – одна из самых южных провинций, граничащая с соседней с юга Намибией. – Прим. А.К.-Т.

[28] Vladimir Shubin. The Hot “Cold War”… - Р. 54.

[29] Меер, Барт ван дер. Советская экспансия в Африке: миф и реальность / Барт ван дер Меер // Азия и Африка сегодня. – 1991. - № 7. – С. 40-42.

[30] Негин О. В огненном кольце блокады (воспоминания разведчика) / О. Негин // Азия и Африка сегодня. – 1996. - № 2. – С. 32-37.

[31] Негин О. В огненном кольце блокады…

[32] Негин О. В огненном кольце блокады…

[33] Коломнин С.А. Победа при Кифангондо: триумф советского оружия в Африке / С.А. Коломнин // Союз ветеранов Анголы: официальный сайт [электронный ресурс]. Режим доступа http://veteranangola.ru/main/nauka/Qifangondo, дата доступа 6 мая 2010 г.

[34] «Я спецназ!» (англ.) – прим. А.К.-Т.

[35] Коломнин, С.А. Русский спецназ в Африке / С.А. Коломнин. М.: Яуза, 2005. – С. 64.

[36] Воспоминания бывшего военного специалиста ПВО, майора запаса, гражданина Республики Беларусь Ю.М. Морозова. – Из личного архива А.В. Кузнецовой-Тимоновой.

[37] Воспоминания бывшего бортинженера по РТО Ан-22, подполковника запаса, гражданина Республики Беларусь Б.И. Соболева. - Из личного архива А.В. Кузнецовой-Тимоновой.

[38] Позже был переименован в Военный Краснознамённый институт Министерства Обороны (ВКИМО), в настоящее время – Военный университет Министерства обороны Российской Федерации (ВУМО РФ). – Прим. А. К.-Т.

[39] М.Г. Маргелов – внук «дяди Васи», командующего ВДВ генерала армии В.Ф. Маргелова.

[40] Из воспоминаний бывшего переводчика-двухгодичника, капитана запаса А.С. Шлыка, белоруса. – Из личного архива А.В. Кузнецовой-Тимоновой.

[41] В настоящее время это Минский государственный лингвистический университет (МГЛУ). – Прим. А. К.-Т.

[42] Из воспоминаний бывшего переводчика-двухгодичника, лейтенанта запаса С.П. Баягина. – Из личного архива А.В. Кузнецовой-Тимоновой.

[43] Из воспоминаний бывшего переводчика-двухгодичника, старшего лейтенанта запаса С.П. Демидчика. - Из личного архива А.В. Кузнецовой-Тимоновой.

[44] Из воспоминаний А.С. Шлыка.

[45] Из воспоминаний бывшего военного переводчика, подполковника запаса И.А. Ждаркина. – Из личного архива А.В. Кузнецовой-Тимоновой.

[46] Ждаркин, И.А. ««Такого не было даже в Афгане…» Воспоминания участника войны в Анголе (1986 – 1988 гг.)» / И.А. Ждаркин. – М.: Memories, 2008. – С.

[47] Коломнин, С.А. Русский спецназ… - С. 25; Асоян Б. ««Дикие гуси» убивают на рассвете: Тайная война против Африки» / Б. Асоян. – М.: Политиздат, 1984. – С. 59 – 73.

[48] Коломнин, С.А. Взрывы советских судов в Анголе / С.А. Коломнин // Союз ветеранов Анголы: официальный сайт [электронный ресурс]. – Режим доступа:www.veteranangola.ru/main/publikacii/nvo/vzrivsudov, дата доступа 12 апреля 2010 г.

[49] Коломнин С.А. Смертельный укус «Цербера» / С.А. Коломнин // Союз ветеранов Анголы: официальный сайт [электронный ресурс]. Режим доступа:www.veteranangola.ru/main/publikacii/nvo/cerber, дата доступа 12 апреля 2010 г.

[50] Коломнин, С. Ангола: как все начиналось / С. Коломнин //http://www.veteranangola.ru/main/publikacii/soldieroffortune/angolanachalo, дата доступа 20 апреля 2010 г.

[51] Советская Белоруссия, 1976 – 1979 гг.

[52] Вышинский Ю. Юг Африки: документы обвиняют / Ю. Вышинский. – М.: Юридическая литература, 1983. – 152 с. – С. 107.

[53] Коломнин, С. Русский спецназ…

[54] Ждаркин, И.А. «Такого не было даже в Афгане…»

[55] Коломнин С. «Ангольский Сталинград» / С. Коломнин: www.veteranangola.ru/main/publiracii/angolastalin, дата доступа 26 апреля 2010 года.