"Ангольская" поэзия Виктор Овечкин

Виктор Овечкин

ВСТУПЛЕНИЕ

Хочу, как в строй, поставить я в строку

И в рифму втиснуть: нежность, грусть и горе,

Войну и праздник, радость и тоску -

Всё то, что каждый пережил в Анголе...

ДОРОГА В ТЕШАМУТЕТЕ

Тешамутете - дальняя дорога:

Асфальт, проселок, пыль и грязь и зной.

Четыре сотни километров много,

Но чем измерить риск дороги той.

Прекрасно помню, как все это было:

Бросок в Маталу – первый наш этап.

Шоссе в асфальте, грязи нет и пыли,

И под сиденье заброшен автомат.

Прошли Микосе, стали настороже-

Здесь все возможно: засада и обстрел.

Забыты шутки, лица стали строже,

Оружье к бою и мату* на прицел.

Асфальт в щербинах, прямо посредине

Камыш в воронках тянется, растет,

Но есть и свежие отметины от мины,

Совсем недавно стрелял здесь миномет.

Мы все готовы – мина иль граната,

Иль очередь нас бросит за кювет,

И мы прицельным огнем из автомата

Пошлем бандитам «пламенный привет».

Они увидят, не на тех напали,

Мы не привыкли отступать назад,

И, может, мата поэтому молчала,

Прошли до Донго – никаких засад.

Вот мост разрушен – памятник агрессий

ЮАР командос черные дела,

Их свора к югу километров двести

Незваным гостем на разбой пришла.

На юг свернули – курс теперь на Жамбу

Озера справа: тишь и гладь, и синь.

Жара как в печке, искупаться нам бы,

Но время деньги, а, точнее, жизнь.   

И снова мата – кое-где поблекла,

Машин скелеты по числу засад.

Мы ждем засаду на каждом километре,

Тех, что в Кассингу, всего лишь тридцать пять.

Вот так и шли мы, взглядом выбирали

Засад возможных лучшие места -

Вот здесь в лощине, здесь уж нападали,

Кустарник близко, плотная листва...

Наш путь закончен – мы в Тешамутете,

Прошли без боя, взрывов и тревог.

Немало видел я дорог на свете,

Но эта стоит прежних всех дорог.

МЫ БУДЕМ ПОМНИТЬ ДОРОГИ ЭТИ-

КАК ВЫПОЛНЯЯ ПРИКАЗ ОТЧИЗНЫ,

МЫ ШЛИ В АНГОЛЕ ПО ДОРОГАМ СМЕРТИ,

ЕЙ ПРОБИВАЯ ДОРОГУ К ЖИЗНИ.

*мата - лес.

Ангола. Лубанго - Тешамутете - Лубанго.1986г. В.П. Овечкин.

И ТАК БЫВАЕТ… 

Машина мчится всё скорей,

Возможно, кто-то где-то болен.

Нет, я спешу, спешу на рейс,

Два дня осталось мне в Анголе.

А ночь безлунна и темна,

Спросил водитель: «Отдохнёте?»

Какой тут сон, мне не до сна,

Два дня осталось до отлёта.

Идём на риск, идём мы в ночь,

Охраны нет за нами следом,

УНИТА, вон с дороги, прочь!

Смешно погибнуть  напоследок!

Каких два года позади!

Болезни, мины и засады.

А жизнь такая впереди,

Что умирать совсем не надо.

Луанда  вон за той горой,

А послезавтра самолётом…

И в это время с двух сторон

Огонь открыли пулемёты!

Кто думать мог, что тот лесок

Засаду скрыл и пулемёты,

Попала пуля мне в висок

За двое суток до отлёта.

Упал в горячий я песок                                      

И думал: «На-кась, не возьмёте!»

Мне повезло – наискосок,

Прошла та пуля на излёте.

За каплей капля кровь в межу,

А  ночь длинна, и нет подмоги.

Едва дыша, я всё лежу

И умираю у дороги.

Даёт уж сердце перебой,

А жить так хочется, поверьте!

И тут я вижу: предо мной

Вдруг появился призрак смерти.

«Ну, ты, Костлявая, уйди!» -

Сквозь зубы, стиснутые плотно

Я застонал… И разбудил

Соседа в кресле самолётном.

Я был во сне, не наяву

В том самом трудном переплёте.

И из Луанды на Москву

Летел и спал я в самолёте!

1986 г.

ВОЮЮЩИЙ ПЯТЫЙ

Ангола, Лубанго, Пятый округ,

Воюющий округ – там, где юг

Земля и небо могут вздрогнуть,

И воздух взорвётся рёвом вдруг.

Рёвом Импалы, Канберр, вертолётов,

Воем входящих в пике Миражей,

Грохотом пушек, ракет, миномётов,

Взрывом гранат реактивных ружей.

Стаи стервятников вновь налетели,

Чтобы нарушить Анголы покой.

Свора наёмников чёрных и белых

Спущена с цепи расистской рукой.

Буффало, Куфут и прочая сволочь,

Звери двуногие в масках людей

Жгут, убивают на юге Анголы

Женщин, мужчин, стариков и детей.

Это – агрессия, гад ползучий:

Армия – жало, броня – чешуя,

Ползёт и летает и прямо из тучи

Может наброситься, бомбы плюя.

Так уже было в восемьдесят третьем,

Снова расисты грозят повторить.

Что ж, мы готовимся гадину встретить,

Вырвать ей жало, хребет перебить.

Пусть издыхать уползает без жала,

Бросив Намибию, прямо в ЮАР,

Время расизма уже пробежало,

Вспыхнул на Юге свободы пожар.

В логове гада угли уже тлеют,

Там АНК раздувает костры.

Время придёт, и по ветру развеют

Пепел расизма, как пепел чумы.

Жаль, что расисты пока недобиты,

Кровные братья фашистов живы.

Вскормыш расистов – гадёныш УНИТА

Жалит, кусает из леса-норы.

Кончить и с этим гадёнышем надо,

Хватит ангольцам бояться змей!

ФАПЛА бояться должны эти гады:

Белые, чёрные – всех мастей.

Мы – офицеры, а здесь – асессоры,

Долг наш – могущество ФАПЛА ковать,

Чтобы оружие наше, приборы

Сами умело могли прменять.

Значит, пока эти гады не сдохли,

Будем мы нашему долгу верны,

Будет воюющим Пятый округ,

Будем в воюющем пятом и мы!

1985 г. 

БРИГАДНЫЕ МУЖИКИ

(19 МПБр 5ВО, деревня Мулондо) 

Ну что ж, друзья, хочу вам рассказать,

Как здесь в Анголе мы в бригаде служим,

Где день прожить – пером не [в сказке] описать,                       

А год прожить – закал особый нужен.

Фасоль и рис без хлеба потреблять,                                       

Переносить, как свой, Анголы климат,

Когда жара – здоровье укреплять,

Когда дожди – выносливость и силу.

Пускай кубинцам брать запрещено,

Берем мы воду прямо из Кунене⁽¹⁾

Ужалит кобра – тоже ничего,

Сосём мы яд и кровь свою из вены.

А воду питьевую доставляем мы

Всего лишь за сто сорок километров.

И хоть с охраной ездить мы должны,

Быстрей попутного дождаться ветра.

Отъедем от бригады мы чуть-чуть

И глянем на песчаную дорогу:

Проехал кто-то, проторив нам путь,

Сквозь мины и засады и тревоги.

Увидев след, мы смело жмём педаль,

ГАЗ по песку трясётся, как убогий.

Глазами ищем мы не голубую даль,

А подозрительные ямки на дороге.

Мы возвратиться засветло должны,

Бандиты вечером поставят мины,

А на прицепе бочка с тонною воды,

И молимся мотору: «Не заглохни, милый!»

У нас, как у людей всех, плоть и кровь,

И органы ведь тоже не из ваты.

Но думать мы не смеем про любовь,

Два года мы в бригаде, как кастраты.

Свой темперамент должен ты зажать,

Что ты мужчина, думать надо меньше,

И не вздыхать и слюни не пускать,

Увидев с голым торсом местных женщин.

Трудолюбив ты должен быть вдвойне:

Свои дела, дела и подсоветных.

Ведь служим мы в воюющей стране,

Хотя по ним не очень то заметно.

Для нас война приходит на порог,

Когда проверка с округа нагрянет,

Мы станем насмерть: «Пронеси нас бог!»,

А кое-кто и чёрта тут помянет.

Молчим, когда нас хают почём зря

И всю работу нашу тоже хают,

Хотя и знаем, с округа «друзья»

Есть, кто работает, а кто обозначает.

Однажды к нам ко смертным снизошли,

Приехав как-то, «боги» из Луанды.⁽²⁾

Им далеко до нас, как небу до земли,

Ещё подальше им до нашей правды.

Придут, осудят и уйдут они,

И ни вреда, ни пользы не оставят.

Хоть ставят им «воюющие» дни,⁽³⁾

Воюющую совесть им не вставят.

На нас они смотрели свысока,

Особенно «генсек», тот, что и спал одетым,

Лишь потому, что километрах в сорока

Юаровцы бродили ночью где-то.

Он был не человек, а так, сухарь:

«Мы вскроем тут у вас все недостатки!»

Копал везде, во всём тот секретарь,

Искал недоработки, неполадки.

Пытал-беседовал он с каждым сам:

«Ты настоящий коммунист аль мнимый?»

И это слово в обращении к нам

Звучало у него, как «подсудимый».

И обвиняя нас во всех грехах:

Ангольских, климатических и прочих, -

Он вёл себя, как беспартийный враг,

Понятие партийности пороча.

Как мы живём, ему ведь наплевать,

Какое ему дело, кто нас лечит.

«Должны любой приказ вы выполнять

И не просить, не ныть и не перечить!..»

Как назидателен и как напыщен был,

Цитатами он сыпал очень бойко,

Таких вот партработников, как пыль,

Сметает там в Союзе перестройка!⁽⁴⁾

Не новость это, не секрет для нас –

Разведчики ЮАР здесь бродят по округе.

Своей работой приближаем час,

Когда всю эту шваль погоним к югу.

Мы ждём приказа: «Всем идти на юг!»

В Шангонго, Нживу, может быть, южнее.

Готовы даже мы идти в Виндхук

Или туда, где мы всего нужнее!

Мы стали африканцы на все сто –

Навроде мамуилов с белой кожей,⁽⁵⁾

И вместо брюк мы фиговый листок

Иль тряпку, как они, прицепим тоже.

Мы можем есть всё, что они едят,

И воду пить из речки или лужи.

На нас луандцы с ужасом глядят,

Ну, как на каннибалов, или хуже.

Кунене стала ванною для нас –

Купаемся в любое время года.

И в рыбной ловле высочайший класс

Покажем, РГД бросая в воду.

На прочность шкур играем с жакарэ,

По-русски – это просто крокодилы,

Мы пробуем их шкуру с АКМ,

Они зубами нашу, острыми, как пилы.

Мы так привыкли к местным комарам,

Что, если не укусит, спим не сладко,

И даже малярия не опасна нам –

Подумаешь, за сорок лихорадка!..

Глотаем все таблетки мы подряд:

Хинину, делагилу, хлоракину, -

Хотя на печень те таблетки, говорят,

Воздействуют, как острый нож на спину.

Болезни мелкие излечиваем мы

Ухой наваристой из пойманного сома,

А не поможет - витамином «Пы»:

Парная, Пару Пива и Письмо из дома!

Тоска по Родине неизлечима в нас,

Ни от каких лекарств не будет прока,

Пройдут два года и излечит враз,

Нас всех излечит окончанье срока.

Последний месяц долог, словно век,

На рацию глядим, как на икону.⁽⁶⁾

Ночами снится нам мороз и снег,

Жена и дети и тропинка к дому.

Когда же одному придёт отлёта весть,

Мы  все так рады, будто уезжаем сами,

Присядем выпьем, если выпить есть,

Поговорим, меняясь адресами.

Он скажет: «Мужики, давайте не болеть!

Обнимемся по-братски на прощанье!»

Ему удачно пожелаем долететь,

А нам добыть – в ответ его желанье.

И сдвинув лихо кепи набекрень,

Он всех нас расцелует трижды,

Моля в душе, чтоб этот день

Последним стал в бригаде, но не в жизни.

Мы долго смотрим вслед – мечтает каждый вновь

Вернуться, как и он, под русские берёзы.

И каждый из бригадных железных мужиков

Смахнёт тайком непрошеные слезы...

Мы встретимся в России как-нибудь,

Анголу вспомним, наших и бригаду

И, захмелев, заявим: «Что тянуть!

Поедем вновь в Анголу, если надо!»

Примечания:

¹ Кунене - река  на юге Анголы.

² Речь идет о генеральской комиссии из Луанды.

³ По слухам, за выезд в передовые бригады 5 ВО комиссионерам из Луанды вписывали «боевые дни», а  бригадным мужикам – нет.

⁴ Наивные надежды 1987 года.

⁵ Мамуилы – одно из племён на юге Анголы.

⁶ Рация – портативная радиостанция.

СОН ЗАМПОТЕХА В АНГОЛЕ ⁽¹⁾

1987 г.

Снился странный мне сон,

Он на сказку и правду похожий,

В нём машина одна                                                        

Рассказала о жизни своей.

Этот сон у меня

Что-то там в глубине растревожил,

И я понял, душа

У машины есть, как у людей.

Будто встретился я

С пожилым и трясущимся Кразом,

Хоть по возрасту он

Должен быть бы совсем молодым.

Сколько слёз я пролил

Над печальным его пересказом,

Всех мытарств и обид,

Издевательств, чинимых над ним.

Масел мне не дают,

И не вижу я год уже смазок,

В сочленениях грязь,

Гайки все развинтились почти.

И никто никогда

Не прочистил форсунки ни разу,

Завожусь я с трудом,

Чёрным дымом харкаю в пути.

Со стакана вина

Мой хозяин совсем окосеет,

Он в кабину влетит,

Многократно терзая статрёр,

И потом на ходу

На педали он жмёт, стервенея,

Так что клинит почти

Моё нежное сердце-мотор.

Он меня направлял

На заборы, столбы, в угол дома,

Крылья я потерял

И борта мои, как решето.

Много раз был я бит –    

Не найдёшь на мне места живого,

Сколько раз я стонал,

Легковое калеча авто.

Мой хозяин жесток,

И меня, как раба, он содержит,

А ведь  сам из рабов

И ратует за социализм.

Но я понял одно,

Хоть в политике полный невежда,

В отношении  к нам

Это тоже какой-то расизм!

Я имею в виду,

Что машины мы все подневольны,

Среди всех я – старшой:

Зилов, Газов, Уралов и Волг.

Их судьба, как моя,

Мне за них и себя очень больно,

Нас прислали сюда

Выполнять свой технический долг.

Почему служим мы

Анголанам для личной утехи?

Ведь я друг, а не раб,

Почему не поймёт это он?

Нас не могут спасти

Малочисленные зампотехи,

Может, вызвать сюда

Наблюдателей всех из ООН?

По Анголе по всей

Наши трупы, скелеты и мощи,

Не поймёшь иногда   

Был ли это Урал или Краз,

И по всем городам

Наших кладбищ намного ведь больше,

Чем погостов людских,

Хоть намного нас меньше, чем вас.

Мы завидуем вам -

Рано, поздно ль домой вы вернётесь,

Нам один приговор –

Заржаветь в этой красной пыли.

Вы советские тоже,

Тоску нашу сразу поймёте –

Тяжело умирать

Здесь от Родины нашей вдали.

Краз закончил рассказ,

Весь в поту я проснулся в постели.

С той поры я всегда

Предлагаю в компании любой,

О машинах-рабах

Чтобы песенку эту пропели     

И, чуть-чуть помолчав,

Погрустили над злой их судьбой.

Примечание:

¹ Зампотех – заместитель командира по технической части, отвечает за исправность автомобилей; здесь - советские военные специалисты-ремонтники автомобилей в Анголе.