Публикации в СМИ Печатные издания Ангола, Луанда, Октябрьская улица

Адрес, по которому жили сергиевопосадцы Олег и Валентина Кузнецовы

Семья Кузнецовых на набережной в Луанде

Перед тем, как мы поговорим с Валентиной Васильевной об Анголе, я включаю короткую запись через маленькие динамики телефона — случайный фрагмент передачи ангольского радио. Мы оба не понимаем, о чём говорят жизнерадостные дикторы, мужчина и женщина, но я надеюсь, что португальская речь и африканская музыка помогут ей восстановить картинку в воображении. Услышать знакомый звук, как говорят, — хороший способ вспомнить забытое.

«Они очень музыкальный народ, — говорит Валентина Васильевна. — Чуть что, так готовы отбивать ритм на первой попавшейся жестяной банке, хоть от сухого молока, хоть от пива. Могут так играть всю ночь, а дети, как только услышат музыку, сразу в такт начинают подыгрывать».

В 1988 году она с дочкой прилетела в Луанду, где к тому моменту вот уже несколько месяцев преподавал её муж. Он, инженер-механик, в военной школе учил местных жителей обслуживать и ремонтировать технику. Их семья провела там без малого два года. Им обоим было около сорока лет.

Гражданская война уже стихала, но до нынешнего относительного спокойствия и благополучия — сейчас ангольская экономика одна из самых успешных на африканском континенте — было очень и очень далеко.

Мы попросили Валентину Васильевну вспомнить, что произошло в жизни их семьи за это время. Лучше всего будет дать высказаться от первого лица.

Ящик гранат в квартире

Преподаватели и ученики военного училища

«Мы жили в Луанде, столице, в четырёхэтажном доме светло-серого цвета. Два подъезда в нём занимали советские специалисты, в третьем жили северные корейцы, они тоже работали там, в четвёртом — ангольцы.

В квартирах стояли ящики гранат и хранились автоматы. Я знала и как чеку выдернуть, и как автомат перезарядить на тот случай, если придётся отстреливаться — ведь никто кроме нас самих наш дом не охранял. Днём мужчины были на работе, а мы с детьми оставались в квартире. На ночь двери подъезда закрывались и жители по очереди несли дежурство. Улица наша называлась, кстати, Октябрьская — вполне официально.

Днём выстрелов мы особо не слышали, но в ночи по-прежнему стреляли. По городу нас перевозили в уазиках, самостоятельно выходить на улицу запрещали. В каждой машине тоже лежал автомат. Нельзя было и поговорить с местными жителями, да и на каком языке? Португальский мы так и не выучили.

Иногда мы ездили купаться в океане, куда нас на полдня привозили на тех же уазиках. Часть пляжа был отделена для советской военной миссии, и все эти полдня за нами присматривали кубинские солдаты с автоматами. Как это — плавать под охраной автоматчиков? Да нормально в целом, солдат мы почти не видели.

Украдкой мы бегали на рынок. Грязно там, конечно, было, но вещи, одежда попадались интересные. Как ни странно, французские, а ещё можно было купить вино или виски. Каким образом они туда оно попадало? Может, через Кубу.

Я не помню особого страха, тем более ужаса перед поездкой. Сейчас бы я дважды подумала, а тогда мы этого совершенно не чувствовали. Страшнее было оставить здесь одного ребёнка, которому предстояло поступать в девятый класс в нашей обычной школе. В Анголе, как нам рассказали перед поездкой, была только восьмилетка. Остался он с нашими знакомыми, в семье сослуживцев мужа».

 Раз в две недели — письмо

На 8 марта жёны преподавателей училища в Луанде получали аккуратные самодельные открытки

«Интернета тогда, понятное дело, не существовало. Не было у нас и возможности смотреть наше телевидение. Единственным каналом связи оставались письма, которые мы посылали по обычной почте, и шли они ровно две недели.

Несколько раз удавалось принять радио на коротких волнах. Однажды в Новый год — а мы отмечали его и там — на свою японскую радиолу мы расслышали куранты Кремля. В этот момент сердце сжалось и захотелось домой.

Интересно, что в Анголе мы увидели то, что к нам пришло позже — автоматические стиральные машины, которые не были у нас так распространены. Или фотоаппарат мгновенной съёмки «Полароид».

Это только кажется, что вечером мы не знали что делать — без телевизора, без друзей, без телефонных звонков, без концертов, музеев и других развлечений. Мы общались с соседями по площадке, гуляли с детьми, делали с ними уроки. Каждый день стирали одежду. У нас был хор жён сотрудников миссии. Можно было посмотреть кино.

Зарплата выдавалась в чеках, которые мы дома меняли на рубли или платили ими в магазинах «Берёзка». Наши офицеры, вернувшись, могли на заработанное купить автомобиль. Много привозили с собой, в Россию, — например, французскую шубу из меха телёнка, были и такие случаи. Ехали не только ради заработка — был и интерес, был долг. Муж, конечно, мог отказаться, но слово командира имело вес».

Поверье — в этом месте теряют память

Такие открытки присылали домой советские граждане из Анголы

«Мы обычно представляем Анголу страной нищей, но и богатые среди местных жителей были. Там встречались шикарные трёхэтажные виллы, ухоженные особнячки. Промышленности особенной в то время ещё не было, но Ангола экспортировала кофе, алмазы, фрукты.

Мы видели на улицах много молодых людей без ног — подорвавшихся на минах, воевавших. Страшно смотреть, очень жалко их.

Нам говорили, что средняя продолжительность жизни в стране — 33 года. Столица Луанда стоит на урановой плите, но нам об этом не рассказывали. Как и не рассказывали, что уран может вызывать нарушения памяти. Люди, которые прожили там какое-то время, и чувствовали, что теряют память, предупреждали: если мы у вас что-то взяли и не отдаём, напомните нам об этом.

Летом начинаются дожди и молнии сверкают, но не как у нас, с неба до земли, а параллельно земле — почти горизонтально. Ливни проливные, вода не впитывается в насыщенную почву и какое-то время стоит слоем сантиметров в 80, и дети плавают по этой воде в автомобильных шинах.

Из Анголы я привезла любовь к цветущим кустарникам и теперь выращиваю их на даче. Почти все деревья там — цветущие круглый год. Листьев у них, как правило, очень мало, а наверху шапка цветов. И оттенки самые разные — голубые, белые, розовые, красные. Такого изобилия я нигде не видела. Но есть одна особенность у ангольских красивых растений — они очень ядовитые, и настолько, что не на каждый из них садятся насекомые.

Уезжали мы без большой грусти — всё-таки разница с нашей привычной жизнью очень большая. Сейчас я не слежу за тем, что происходит в Анголе, но поехать посмотреть я бы хотела. Взглянуть, например, на свою улицу Октябрьскую в Луанде было бы очень интересно».

Записал Владимир Крючев

http://vperedsp.ru/novosti/160-n43-15709/14022-angola-luanda-oktyabrskaya-ulitsa