Завещание (Владимирщина) 26.01.87

 

Если мне умереть суждено на чужбине

И в жаркой Анголе сердце остынет -

Пусть меня похоронят в родимой сторонке,

Где курится дым и ютятся избенки;

 

Где ранней весной затрещит ледоход,

Грачи прилетят и холод уйдет;

Где старые церкви от плоти Христа –

Снаружи все просто, внутри… красота;

 

Где синее небо грустит над полями

И плачет от боли скупыми дождями;

Где стройные сосны шумят в вышине

И фыркает ежик, один, в тишине;

 

Где осенью силой нальются грибы

И свежестью дышат лесные пруды;

Где люди живут, не считая года, -

Забыл свою душу я там навсегда.

 

Лирическое 29.03.87

 

Сегодня пасмурно. Угрюмый океан

Волной играя, размывает берег.

На сердце горестно. Изменчивый султан,

Душой торгуя, ни во что не верит.

 

Темнеет грозный горизонт.

Огромными руками обнимает

И гладь воды, и желтый брега зонт,

И, кажется, меня он понимает.

 

Бежит проворный краб,

Снует разбойник быстрой ртутью,

Не замечает, мудрый раб,

Он женщины с молочной грудью.

 

И выдает горящий взор

Ее души порыв влюбленный.

Стыдливо прячется позор,

Великой страстью побежденный.

 

В память о тезке (памяти Олега Снитко) 28.09.87

 

Война, я тебя ненавижу!

Будь ты проклята, потаскуха!

За то, что тот парень не выжил,

И напрасно ждет мать-старуха.

 

Кто дал тебе право играть

Нашей жизнью, короткой такой?

Как просто судьбу изломать

И как трудно остаться собой!

 

Не плачь, сестренка, утри

Те слезы, что рвутся наружу.

О суженом память храни.

Пусть годы ее не нарушат!

 

Сердце рвется на части

От боли, огромной и глупой.

Ты, жизнь, перепутала масти –

Жжет руки козырною мукой.

 

О рок! За что ты караешь

Невинные, чистые души?

Зачем ты меня-то спасаешь?

Ведь я других не лучше.

 

Мой брат, незнакомый, не верь,

Не умрешь ты в сердце моем.

После многих земных потерь

Мы небо с тобой обретем.

 

За 20 дней до встречи 10.10.87

 

Что сказать тебе сейчас,

Когда до встречи двадцать дней?

Что свет любви давно погас,

Не надо ласки мне твоей?

 

Недавно уж в который раз

Прочел послания твои,

Как вдруг советника рассказ

Потряс звучанием своим.

 

Я думал, страсть уже прошла,

Приеду, заживу один,

А ты взяла и ключ нашла

К душе, как мудрый Алладин.

 

Я понял, КАК тебе сейчас

Молиться, верить, ждать меня,

Любить, страдая без прикрас,

Мечту ладонями обняв.

 

Прости, я думал  ты,

Как все. Ведь здесь, внутри,

Цветут волшебные цветы.

Тебя зовут они, смотри.

 

Как много бесполезных слов

Мы говорим самим себе,

И серость душ, как сырость дров,

Чадит на жизненном костре.

 

 Возвращение 15.11.87

 

 Вернувшись с далекой чужбины,

Надеешься радость познать,

У плиток резного камина

Негой себя услаждать.

 

Все хочешь и хочешь согреться

Суровою русской зимой

И счастье, забытое в детстве,

Поймать запоздалой рукой.

 

Душой одичавшею жаждешь

Насытиться женским теплом,

Увидев, как входишь однажды,

Ты в дом мой одна, босиком.

 

Но горе, застывшее в лицах,

Забитых, угрюмых старух

Всевышнего карою мнится

И тяжко гнетет наяву.

 

И гадкой змеей оживает

В груди ледяная тоска.

Она мою жизнь отравляет

И щерит кровавый оскал.

 

Памяти отца 16.07.12

 

Кто-то лишился сына.

У кого-то не стало друга,

а меня отец покинул –

Какая жестокая мука!

 

Он мальчишкой на поиски хлеба

Уходил в военные зимы,

Прижимаясь к матери крепко

В их холоде непереносимом.

 

Для сестренок и братика младших,

Сто со страхом и трепетом ждали,

Брели они двое уставших

По дороге всемирной печали.

 

Как-то раз он набрел на гору

Тряпья с убитых евреев.

«Давай-ка отсюда, ты, деру» -

Гаркнул немец, курок взвести не смея.

 

Он родился в рубашке, конечно,

Ведь везло ему немало.

Узник с ним породнился навечно,

Не вложивший в снаряд запала.

 

Они с другом Артемкой мечтали

Лет двадцать еще пожить бы,

Расчищая на ХТЗ завалы,

Поднимая неподъемные глыбы.

 

И потом судьба хранила

Во многих точках очень горячих,

Где пули свистят, ой бы мимо,

Куда же голову от них спрячешь?

 

Под суровой, неласковой маской

Ты прятал любовь к нам с братом

И ушел огневою сказкой

В роковом две тысячи пятом…