Михаил Власенко, военный переводчик группы СВС при СВАПО в Анголе, 1978-1980 гг.

Предисловие

 

В начале 2012 года я узнал о существовании Союза ветеранов Анголы (СВА). С интересом изучил его сайт, прочитал воспоминания наших военных советников и переводчиков, ознакомился с направлениями деятельности СВА, пообщался с некоторыми «ангольцами».

В результате возникло желание поделиться и своим переводческим опытом пребывания в Анголе, тем более, что я находился в группе, которая была уникальна в своем роде, и о которой мало что известно до сих пор. Речь идет о нашем участии в военной подготовке бойцов Народно-освободительной армии Намибии (ПЛАН) – военного крыла Народной организации Юго-Западной Африки (Намибии), которая в то время вела борьбу, в том числе и вооруженную, за независимость своей страны.

Я находился в военном учебном центре имени Тобиаса Хайнеко в период с августа 1978 по июнь 1980 года. В конце пребывания там мне довелось поработать и в учебном центре «Джамба». С момента завершения командировки прошло более 40 лет. Многое стерлось из памяти, некоторые события трудно уже воспроизвести, однако я попытался воссоздать реальную картину того времени, возможно с некоторыми неточностями, которые (если есть) не могут, на мой взгляд, исказить суть и идею этого рассказа.

В рамках СВА ведется работа по освещению работы советских военных специалистов и переводчиков в военных учебных центрах СВАПО на территории Анголы, которые существовали там с 1977 года вплоть до обретения Намибией независимости. Надеюсь, мои воспоминания станут определенным подспорьем для воспроизведения реалий начального периода нашего сотрудничества с ПЛАН непосредственно на африканском континенте.

В тоже время, в моем повествовании много личных впечатлений о самом пребывании в этой стране на юге Африки. Уверен, что многие из побывавших в моем качестве не только в Анголе, но и в других странах, прошли подобный путь, начиная от известия о предстоящей командировке и до ее окончания.

Конечно, все мы отдаем отчет в том, что вооруженные отряды ПЛАН не могли противостоять превосходящим по количеству и уровню боевой подготовки оснащенным современным оружием подразделениям регулярной армии ЮАР. Завоевать независимость своей страны вооруженным путем намибийцы не могли априори. Однако боевые действия партизан подтверждали готовность угнетенного народа идти до конца в своем стремлении быть свободным и независимым.

В начале 2012 года я узнал о существовании Союза ветеранов Анголы (СВА). С интересом изучил его сайт, прочитал воспоминания наших военных советников и переводчиков, ознакомился с направлениями деятельности СВА, пообщался с некоторыми «ангольцами». В результате возникло желание поделиться и своим переводческим опытом пребывания в Анголе, тем более, что я находился в группе, которая была уникальна в своем роде, и о которой мало что известно до сих пор. Речь идет о нашем участии в военной подготовке бойцов Народно-освободительной армии Намибии (ПЛАН) – военного крыла Народной организации Юго-Западной Африки (Намибии), которая в то время вела борьбу, в том числе и вооруженную, за независимость своей страны. Я находился в военном учебном центре имени Тобиаса Хайнеко в период с августа 1978 по июнь 1980 года. В конце пребывания там мне довелось поработать и в учебном центре «Джамба». С момента завершения командировки прошло более 40 лет. Многое стерлось из памяти, некоторые события трудно уже воспроизвести, однако я попытался воссоздать реальную картину того времени, возможно с некоторыми неточностями, которые (если есть) не могут, на мой взгляд, исказить суть и идею этого рассказа. В рамках СВА ведется работа по освещению работы советских военных специалистов и переводчиков в военных учебных центрах СВАПО на территории Анголы, которые существовали там с 1977 года вплоть до обретения Намибией независимости. Надеюсь, мои воспоминания станут определенным подспорьем для воспроизведения реалий начального периода нашего сотрудничества с ПЛАН непосредственно на африканском континенте. В тоже время, в моем повествовании много личных впечатлений о самом пребывании в этой стране на юге Африки. Уверен, что многие из побывавших в моем качестве не только в Анголе, но и в других странах, прошли подобный путь, начиная от известия о предстоящей командировке и до ее окончания. Конечно, все мы отдаем отчет в том, что вооруженные отряды ПЛАН не могли противостоять превосходящим по количеству и уровню боевой подготовки оснащенным современным оружием подразделениям регулярной армии ЮАР. Завоевать независимость своей страны вооруженным путем намибийцы не могли априори. Однако боевые действия партизан подтверждали готовность угнетенного народа идти до конца в своем стремлении быть свободным и независимым.

 

Исходя из развития ситуации на юге Африки, становилось понятным, что обретение Намибией суверенитета — вопрос времени. Поэтому любая внешняя поддержка однозначно способствовала ускорению этого момента. Кроме того, наша работа в военных учебных центрах дала, на мой взгляд, возможность бойцам ПЛАН приобрести навыки ведения партизанской борьбы, избежать более серьезных потерь в противостоянии с противником, создать своего рода основу для формирования подразделений регулярной армии Намибии после приобретения ею независимости.

И не наша вина в том, что, став свободным государством, Намибия пригласила англичан в качестве советников для оказания содействия в создании своих вооруженных сил…

 

Как все начиналось

Верно говорят: «Человек предполагает, а господь располагает»… Мог ли молодой парень в свои неполных 23 года, студент отделения переводчиков факультета иностранных языков Харьковского госуниверситета думать, что судьба его забросит на самый юг Африки. Ради справедливости следует заметить, что последние два выпуска переводчиков (1976 и 1977) распределялись по военной линии. Кто служил в военно-транспортной авиации в качестве бортпереводчиков, а кто отправлялся в распоряжение в/ч 44708 (10 Главного управления Генштаба Министерства обороны ВС СССР, т.н. «десятки») для направления в загранкомандировку. Поэтому «африканский» вариант рассматривался в качестве возможного, но ни в коей мере как поездка в португалоязычную страну, так как предметом изучения были английский и французский языки. Тем более, что столкнувшись с аббревиатурой СВАПО я ничего вразумительного о ней сказать бы не смог. А уж о том, чтобы расшифровать ее как «Народная организация Юго-Западной Африки», борющаяся за независимость Намибии, в тот момент не могло быть и речи.

Итак, Харьков, лето 1978 года. Сданы последние экзамены, получен диплом переводчика-референта английского языка, отгремел выпускной вечер. В райвоенкомате сказали, что мне предоставлен отпуск (еще и дня не прослужил), и я могу с чистой совестью ехать к себе домой на Полтавщину. Дали номер телефона, по которому предстояло созваниваться для получения указаний о том, как действовать в дальнейшем. После нескольких звонков поступила команда связаться с Главным управлением кадров МО (ГУК), а конкретно с Галиной (к сожалению, отчество забыл). Именно эта милая женщина и прояснила мне картину. Запомнилась ее фраза, когда она называла страну, в которой мне предстояло провести два года: «Страна на букву «А», но не Англия. Позвоните через две недели, и я сообщу, когда и куда нужно будет приехать». Поразмыслив немного, я был уже почти уверен, что речь шла об Анголе. А основания для этого были.

Двумя курсами старше в университете учился Михаил Сукнов из Белгорода, с которым я, будучи первокурсником, в 1974 году познакомился в строительном отряде. Хотя особого развития наши с ним отношения не получили, мне было известно, что в 1976 году после окончания учебы он был призван в ВС в качестве военного переводчика и направлен в учебный центр, располагавшийся где-то в районе города Фрунзе (сейчас Бишкек). Потом просочилась информация, что он находится в Анголе.

Начались размышления. Первым возник вопрос о языке. В Анголе государственный португальский, и что мне там делать с английским? О помощи нашей страны СВАПО мне ничего не было известно, и как выяснилось потом, и не могло быть известно (долго еще после возвращения из командировки я не упоминал ни о СВАПО, ни об учебном центре, никому ничего не рассказывал о своей работе). На все вопросы была стандартная фраза: «Обучали ангольцев военному делу».

Затем пришло понимание того, что я, по всей видимости, буду работать с англоязычными группами, хотя чем именно буду заниматься, для меня оставалось загадкой. Одно было понятно: работа с военными. Слава богу, по военному переводу у нас были сильные преподаватели. Я учился в группе, которую курировал капитан (в то время) Мельницкий Олег Евгеньевич, побывавший во многих странах Африки как раз в качестве военного переводчика (звучали Египет, Судан, Эфиопия, Уганда и др.; в Анголе я встретился с полковником (Ратушный, и.о. не помню), с которым он находился в Уганде). Хотя военный перевод мы усвоили хорошо, Олег Евгеньевич, к сожалению, очень мало рассказывал о своей конкретной работе на черном континенте. Поэтому, весь обуреваемый мыслями и всевозможными предположениями, я стал дожидаться дальнейших указаний.

Долго ждать не пришлось. Уже в середине августа я стоял в бюро пропусков «десятки». А дальше все пошло своим чередом. Первая неделя ничего особенно не прояснила. Только из разговоров с приезжающими отпускниками стало понятно, что те из нас, кто едет в Анголу с английским языком, «будут работать или на «бортпереводе», или в лагерях повстанцев из Намибии и Родезии. Официально нам никто долго толком ничего не говорил. Сейчас же наша «работа» состояла в том, чтобы по просьбе наших начальников сходить в магазин и купить 1-2 бутылки шампанского (только не венгерского производства), заполнить какие-то бланки или что-то в этом роде. По вечерам в гостинице обменивались впечатлениями о происходящем, шутили, мечтали. Ситуация начала проясняться только тогда, когда было приказано явиться в поликлинику для прививок. Из разговоров с медсестрами поняли, что вылет не за горами. По медицинским правилам прививки (от желтой лихорадки, оспы и холеры) должны были делать с определенным перерывом, а нам их сделали в течение нескольких дней.

Следующие события подтвердили наши предположения. Начались инструктажи о правилах несения службы в условиях заграницы, собеседования в ЦК КПСС и, наконец-то, были выданы требования на приобретение авиабилетов.

Очень мне запомнился один инструктаж по поводу того, как должен вести себя переводчик в нестандартных ситуациях. Речь шла не о боевых действиях или каких-либо непредвиденных обстоятельствах, а о некоторых моментах в работе с нашими военными специалистами. Суть сводилась к тому, что мы (переводчики) являемся ответственными за политическую составляющую их бесед со своими подопечными. «В случае возникновения скандалов или недоразумений на политической почве, вы будете нести ответственность со всеми виновными наравне», — примерно такие были предупреждения. За время пребывания в Анголе не припомню в своей переводческой практике ни одного подобного случая, но обвинения в мой адрес типа «он не все переводит» иногда звучали, основанные, видимо, на просочившейся информации о подобных инструктажах.

И вот наступил день вылета – поздний вечер 30 августа 1978 года. Это был мой первый в жизни международный перелет. Город назначения – Луанда с посадкой в Будапеште.

Полет был весьма утомительным (примерно около 10 часов), но были и «интересные» моменты. В Будапеште возникла задержка с вылетом. Дело в том, что вместе с нами в Анголу направлялся экипаж советского рыболовецкого судна. Моряки вели себя достаточно свободно, а со спиртным расправлялись вообще беспощадно. При посадке в Будапеште оказалось, что одного из них нет в самолете. Начались поиски. В конце концов, его нашли мирно спящим под скамейкой в аэропорту. Впоследствии у меня было много перелетов и всяких других случаев, но этот запомнился на всю жизнь.

Ангола

В аэропорту очень приветливо нас встретил молодой человек, по всей видимости, переводчик. Без лишних слов он пригласил нас сесть в автомобиль, и мы впервые увидели столицу Анголы – Луанду.

Поселились в советской военной миссии (Фото 1). Нас было четверо, все выпускники Харьковского госуниверситета. Игорь Ильин, Сергей Савиных, Александр Музок и я. Сергея и Сашу сразу забрали «покупатели». Заранее было оговорено, что они будут работать бортпереводчиками. А происходило это так: Направленец Дегтяренко (к сожалению, не помню имя и отчество) предложил нам тянуть зажатые у него в руке спички. Короткие — бортперевод, длинные – суша. Так мы с Игорем остались в миссии и стали ожидать назначения. В город выходить не рекомендовали, да мы особенно и не стремились. Первое знакомство с Луандой произвело, мягко говоря, не очень приятное впечатление. Неудивительно: в стране шла гражданская война. К тому же хотелось уже быстрее определиться и понять, куда мы поедем и чем будем заниматься.

Фото 1. Комплекс зданий бывшей советской военной миссии в Луанде. Фото из архива Союза ветеранов Анголы.

Через несколько дней пребывания в миссии начала настораживать неопределенность, и создавалось впечатление, что о нас просто забыли. И здесь произошла встреча, которая в определенной мере способствовала нашей поездке и двухлетнему пребыванию в г. Лубанго. Не помню, где и при каких обстоятельствах (скорее всего в гостинице или столовой миссии) мы познакомились с Евгением Парфеновым. Это был военный специалист (артиллерист), работавший в учебном центре с намибийскими партизанами. По его словам, группа наших специалистов очень нуждалась в переводчиках английского языка, поэтому нашему там появлению были бы очень рады. Он же прилетел из Лубанго за продуктами для этой группы. В то время, насколько ему было известно, на территории Анголы находилось два учебных центра, где нужны были специалисты с английским языком. Один в Лубанго (СВАПО), а второй — в Луэне, где осуществлялась боевая подготовка родезийских повстанцев (ЗАПУ). По словам Евгения, нам предпочтительнее было бы поехать в Лубанго по нескольким причинам. Во-первых, климат там гораздо лучше, чем в Луэне, и при португальцах это был курортный город. Во-вторых, жить мы там будем в доме, а не в лесу, как в «родезийском» случае. А в-третьих, там сейчас находится выпускник нашего университета М. Сукнов. Доводы были убедительными, но от нас ничего не зависело. Евгений пообещал сообщить о нашей встрече с руководителем их группы, который на тот момент также находился в миссии. Не знаю, как все происходило, но через день или два к нам подошел Евгений (теперь уже Женя) и сообщил, что принято решение о направлении нас в Лубанго. Ему же поручено организовать и наш вылет.

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ