Публикации в СМИ Журнал "Братишка" С.Коломнин «Железным кулаком - из-под воды»

Сергей Коломнин

«Железным кулаком - из-под воды»

В 80-х годах ХХ века у берегов Анголы морскими диверсантами было взорвано более 15 гражданских судов, принадлежащих различным странам и компаниям. Было совершено  несколько «актов саботажа»  в прибрежной полосе: подрывы мостов, нефтехранилищ, навигационных сооружений. Авторы многих  из этих диверсий   спустя четверть века так и не установлены. Считается, и не без основания, что  к ним имеют непосредственное отношение боевые пловцы 4-го разведывательно-диверсионного (морского) полка южноафриканских коммандос (4-th Reconnaissance regiment). Это подразделение Recces имело довольно грозный девиз -  «Iron Fist From The Sea» («Железным кулаком - из-под воды»).

Но даже сегодня, когда бойцы спецназа ЮАР в десятках выпущенных книг охотно делятся своими воспоминаниями об успехах в диверсионной войне против Анголы, Мозамбика и других стран,  бывшие морские диверсанты по-прежнему молчат. В распоряжении автора этого материала имеется ряд  документов группы советских военных специалистов, работавших в Анголе в 80-х годах ХХ века, которые проливают свет на некоторые подробности диверсий у берегов Анголы.

 «Деза» жестянке из-под маслин

«Главному военному советнику в НРА (здесь и далее приводятся подлинные оперативные документы аппарата ГВС в Анголе, - С.К.)

Докладываю

В 3.00-3.40 30 июля 1984 г. в результате диверсии были подорва­ны два судна,   стоявшие на внутреннем рейде порта Луанды. Одно из судов  принадлежат ГДР, другое  - Анголе. На борту ангольского судна (со смешанным анголо-кубинским экипажем), прибывшего из Бразилии находился груз продовольствия и снаряже­ния для ФАПЛА.  На  судне ГДР - груз для СВАПО (28 автомашин, продовольствие), а также промышленные товары для НРА.

В результате взрывов наиболее серьезные повреждения получило судно ГДР, на нем выве­дено из строя машинное отделение. По результатам предварительного расследования, проведенного министерством госбезопасности и обороны НРА, установлено, что дивер­сия осуществлена подрывом магнитных мин, уста­новленных на подводной части судов. На немецком судне в результате подрыва двух мин образовались пробоины размером 3x3 и 3x3,5 м. На ангольском судне имеются также две пробоины  размером 2x2 и 3,5x1,5 м.

Диверсия, скорее всего, осуществлена подвод­ными диверсантами. Как показало предварительное расследование, в период с 22.00 29.7 до 2.00 30.7 вблизи ука­занных судов наблюдалась резиновая лодка с подвесным мотором с тре­мя неизвестными лицами на борту. Лодка пыталась приблизиться и к советскому рыболовецкому судну, находившемуся недалеко от места диверсии, но благодаря бдительности и принятым мерам дежурной службой вынуждена была уйти.

В порту Луанда в настоящее время находятся четыре советских военных корабля: БПК «Адмирал Юмашев», дизельная подводная лодка, плавмастерская (ПМ), танкер-заправщик, а также около 30 рыболовецких судов. Два советс­ких грузовых судна: «Николай Шверник» и «И. Дубровинский», с грузом ГСМ, вооружением, боеприпасами и другим военным имуществом для СВАПО и ФАПЛА направляются в порт Намиб. Все экипажи приведены в состояние повышенной противоминной и противодиверсионной готовности. Утвержден график круглосуточного гранатометания с дежурных катеров внутри бухты и у стоящих у причалов кораблей.

Помощник ГВС полковник  В. Уваров

30 июля 1984 г.».

Но это  был предварительный вывод, сделанный, что называется, «по горячим следам». После взрывов были предприняты все меры по спасению судов: заведены пластыри под пробоины,  а немецкий транспорт «Arendsee», водоизмещением 7000 т, был отбуксирован спасательным буксиром Минрыбхоза СССР к берегу и во избежание  затопления «посажен» кормой  на мель.  Ангольский корабль ,«Lundoge»,  который  пострадал меньше,  своим ходом дошел до пирса,  и уже там, изрядно хлебнув воды в трюмы, сел на грунт. Но на этом «приключения» подорванных судов и их команд не закончились.  В ходе обследования, проведенного советскими водолазами «на борту немецкого судна  1,5 м ниже ватерлинии  была обнаружена еще одна магнитная мина». Неразорвавшаяся. Узнав об этом экипаж спешно покинул судно, не оставив даже вахтенных. Все ждали новых  взрывов.

В этих условиях в дело вступили советские специалисты. 1 августа (в день основания ангольской армии - ФАПЛА, диверсия, видимо, была «приурочена» именно к этому празднику) мина с величайшей осторожностью была  при помощи капронового троса «застроплена» советскими водолазами и  оторвана от борта судна. Несмотря на ежесекундную опасность взрыва, «адская машинка» была отбуксирована при помощи катера на берег. К сожалению,  имен этих мужественных людей, которые рисковали своей жизнью ради спасения груза и судна сейчас точно назвать не смогу.  Как это удалось выяснить активистам «Союза ветеранов Анголы»,  многие опасные работы  выполняли водолазы  со стоящего в порту Луанды плавучего дока Минморфлота СССР.

В ряде изданий написано, что в этих «работах» участвовал  «командир советского эсминца «Жгучий»,  который  и спас Луанду «от взрыва 10 тыс. т боеприпасов». Эту версию можно найти и сейчас  в Интернете. Но как видно из документов ГВС, в этот период «Жгучего», (кстати, это не эсминец, а БПК), в Луанде  не было…

А что касается боеприпасов… Вот что вспоминает очевидец тех событий  Владимир Ветринцев:  «После  подрыва «Arendsee», корпус судна оказался весь под водой, а над водой была видна только надстройка. Судно село на грунт ровно, без крена. Глубина там всего метров 15. Корабли нашего Северного флота стояли кормой к причалу всего в 200-х метрах от него.  Кто-то вспоминает сейчас, что на «немце» были боеприпасы. Водолазы с плавдока погружались десятки раз внутрь немецкого корабля и в качестве трофеев привозили холодильники, консервы и упаковки солдатского питания, одеяла, которыми были забиты все трюма. По их словам никакого оружия или боеприпасов там не было».

  После срыва мины с борта судна в дело вступили  наши военные специалисты по минно-взрывному делу. Они пришли к выводу, что это мина-самоделка. Причем примитивная. Корпус был сделан из  5-литровой банки прямоугольной формы из-под консервированных маслин. По периметру мина обернута пористой резиной,  с одной стороны к банке по углам крепились  четыре магнита размером 4х5 см. Составные части внутри мины оказались скреплены… изолентой. К донному основанию «адской машинки» опять же скотчем был прилеплен взрыватель, от которого тянулся бикфордов шнур длиной около…  7 метров. Вес ВВ мины составлял  11 кг. После тщательного исследования советскими и кубинскими специалистами мина была подорвана в пустынном месте на берегу. При взрыве образовалась внушительная воронка размерами: в глубину – 2 м, в диаметре – 5 м.

При осмотре мины у специалистов вызвала удивление ее примитивная конструкция и длинный бикфордов шнур. А, соотнеся параметры пробоин и синхронность прозвучавших в 3.30 ночи 30 июля 1984 года взрывов, они пришли к выводу – что эта мина  не что иное, как «деза».  Четыре заряда, подорвавшие суда, были профессиональными, сработавшими от радиосигнала или имевшими часовой механизм подрыва. А пятую «самоделку»  с нелепым 7-метровым бикфордовым шнуром установили специально, чтобы ее потом обнаружили.  Для чего? Видимо для того, чтобы можно было свалить диверсии на повстанцев из УНИТА.

И хотя советским военным специалистам было ясно, что мины установили высокопрофессиональные подводные боевые пловцы, которых у партизанского движения УНИТА быть просто не могло, прямых доказательств  причастности подводного спецназа ВС ЮАР к этой акции, найти тогда не удалось. Но были  косвенные. В период, предшествовавший взрывам,  в порту Луанды встало на якорь научно-исследовательское судно под японским флагом. На берег никто не сходил, пресной воды, продовольствия, ГСМ капитан судна не запрашивал. Корабль  имел подозрительно богатую антенную оснастку, включая  мощную РЛС, стремительные обводы и, судя по всему, многосильный двигатель. А утром 30 июня его в порту уже не было…

Японский след…

 Почему  «японец» попал под  подозрение? Дело в том, что подобное судно под японским флагом уже было зафиксировано  у берегов Анголы в 1982 году. И его появление  совпало с громкой диверсией. Тогда  в окрестностях города Намиб взлетел на воздух стратегический железнодорожный мост через реку Жираул.  Вот выдержки из документа тех лет.

Главному военному советнику в Анголе

 Генерал-лейтенанту К. Курочкину

Докладываю:

08.11.1982 г. в 4.50 в районе 12 км севернее порта Намиб взорван  железнодорожный мост, имеющий стратегическое значение при транспортировке оружия и материальных средств в районы дислокации войск ФАПЛА и кубинской группировки, ведущих боевые действия с КРГ УНИТА в провинциях Кунене и Кванду-Кубангу. Одновременно в 400 м вверх по пойме реки частично подорван автодорожный мост местного значения.

 Исходя из опросов населения и охраны, подрыв мостов предположительно мог быть осуществлен специально подготовленными диверсантами…, прибывшими со стороны океана.

Установлено что, …в ночь с 7 на 8 ноября с. г. в районе железнодорожного моста дороги Намиб – Лубанго – Матала (мост расположен в одном км от берега) с нескольких быстроходных катеров был высажен морской десант. При отходе диверсантами брошен один неисправный двухмоторный катер (два навесных мотора по 25 л.с.) и 15 пустых канистр из-под горючего. Кроме того, на береговой полосе и в море в районе высадки было обнаружено более 200 плавающих пустых пластиковых бутылок, окрашенных в люминесцентную краску, предположительно служивших ориентиром для диверсантов.

Вечером перед диверсией в акватории, прилегающей к  порту Намиба, было замечено подозрительное судно под японским флагом, которое, однако, в территориальные воды  не входило, а утром исчезло…

Старший группы СВС 5-го Военного округа

полковник  Иванов

15 ноября 1982 г.

Третье, и самое громкое появление «японца» у берегов Анголы, было зафиксировано в 1986 году. Тогда в  ночь с 5 на 6 июня в  порту Намиб  были подорваны три судна: советские сухогрузы «Капитан Чирков» (16000 т водоизмещения), «Капитан Вислобоков» (12000 т), доставившие около 20 тысяч тонн оружия, боеприпасов для ангольской армии, партизан СВАПО и АНК и  кубинский пароход  «Гавана» (6000 т) с грузом продовольствия. А ранним утром 6 июня  после диверсии «японец» тихо снялся с якоря и ушел. При этом экипаж, также как в 1984 году в порту Луанды, не высказывал по радио  капитану порта никаких просьб о снабжении пресной водой или топливом.

Профессиональные магнитные мины, установленные на днищах советских кораблей и «кубинца» сработали, когда корабли уже находились у причальной стенки. Из-за малой глубины и солидных размеров советские суда не затонули, а только осели на грунт. Кубинцу повезло меньше: судно перевернулось и практически полностью погрузилось под воду. Позже было установлено, что  советские корабли спасло  то, что часть взрывных устройств (одно из каждых четырех) дало сбой. Пресса и официальные лица ЮАР категорически опровергли причастность своих специальных сил к взрывам, высказав предположение, что диверсии – «это дело рук партизан УНИТА».

И, хотя описание этой диверсии операции не найти ни в одном «твердом» издании о южноафриканском спецназе «времен правления белого меньшинства», советские специалисты по противодиверсионной борьбе реконструировали   ход операции.

Взрываем в море, «шумим» на суше…

Предполагается, что группа диверсантов состояла из 18 подводных боевых пловцов Recces. Она была доставлена к берегам Анголы  на гражданском быстроходном судне, которое для «камуфляжа» несло  японский флаг. В качестве отвлекающего маневра части диверсантов была поставлена задача подрыва на берегу емкостей с горючим,  опор ЛЭП и железнодорожного моста.

Магнитные мины  были  установлены, скорее всего, когда суда находились на рейде, так -  проще и безопаснее для боевых пловцов. Южноафриканцы знали, что со стороны кубинцев и советских советников предпринимаются достаточно эффективные  противодиверсионные меры. При разгрузке судна у причальной стенки на палубе находились саперы с  несколькими ящиками ручных осколочных гранат. Они с промежутками в 15 – 20 минут, а то и чаще, бросали за борт гранаты. Эта практика в Анголе была отработана. При взрыве под водой судно не получало ни малейших повреждений, а боевой пловец, даже если он оказывался вне непосредственного воздействия взрыва, испытывал мощный динамический удар, что ставило дальнейшее выполнение задания  под вопрос. 

В пользу версии установки мин на открытом рейде говорит и тот факт, что  кубинскому транспорту «Гавана» и советским судам пришлось около сорока часов простоять на внешнем рейде, ожидая освобождения пирса, на котором разгружались греческий сухогруз и итальянское судно (скорее всего их разгрузка затягивалась намеренно, через имевшуюся у южноафриканцев в порту агентуру).

После захода солнца 5 июня с борта «японца» были спущены быстроходные резиновые лодки, которые  под покровом ночи доставили к кораблям две группы по шесть боевых пловцов. Они ушли под воду и установили под днищем каждого из судов, стоящих на открытом рейде по четыре магнитные мины замедленного действия с тротиловым эквивалентом по 12 кг каждая.  Действия третьей группы должны были обеспечить алиби южноафриканскому спецназу и возможность «приписать авторство взрывов» УНИТА. Причем не так примитивно, как в случае с операцией в Луанде в 1984 году! Подрыв кораблей в Намибе должен был сопровождаться «шумом» на суше.

Боевые пловцы третьей группы, преодолев под водой несколько километров, вышли на сушу, незаметно пройдя мимо ангольских постов, разделились. Часть группы отправились к складам горюче-смазочных материалов, другая к железнодорожной ветке, связывающей Намиб с Лубангу чтобы взорвать один из мостов, нарушив сообщение с портом.  Та же группа заминировала несколько опор ЛЭП. Примечательно, что мины, установленные на ЛЭП были итальянскими, но диверсанты даже не попытались скрыть их происхождение, попросту побросали защитные кожухи рядом. 

Одна боевая пара диверсантов вы­шла к топливной базе на берегу моря и установила на некотором расстоянии от нефтеналивных резервуаров… пять реактивных гранатометов советского производства РПГ-7 с самоликвидато­рами, запрограммированными на определенное время. Каждый из них, установленный на треноге (их потом обнаружили) был нацелен на свою жертву: четыре емкости с топливом и насосную группу.

Развязка наступила ранним утром 6 июня. Когда стрелка на часах вахтенного дежурного советского транс­порта «Капитан Вислобоков» приблизилась к 5 часам утра, прозвучали три  одновременных взрыва, которые  заставили изрядно вздрогнуть кор­пус судна. Через некоторое время выяснилось, что  через три пробоины в трюмы корабля поступает вода. Позднее рассчитали и  размер пробоин - он достиг 24 кв. м.  Но груз не пострадал, возгорания боеприпасов не произошло, хотя судно стало оседать на корму.

 Первые взрывы на транспорте «Капитан Вислобо­ков» совпали с залпами гранатометов на топливной базе. Но гранатометы были нарочито демонстративно установлены на слишком большой дальности – около 500 метров, что лишний раз говорит в пользу варианта «акции отвлечения». В это же время взорвались мины под пятью опорами ЛЭП. Освещение в городе погасло.

Вслед за этим взорвались три из четырех мин, заложенных ниже ватерлинии транспорта «Капи­тан Чирков» и мины установленные под днищем «кубинца». Их команды немедленно заняли места по аварийному расписанию и присту­пили к спасению собственных кораблей. К счастью, никто из членов экипажа судов не пострадал, даже всем кубинцам  удалось  покинуть гибнущее судно.

Никаких «Made in»

Поскольку существовала реальная опасность новых диверсий  в Намибе или взрыва неразорвавшихся мин, было решено направить в Анголу советских боевых пловцов. Операция планировалась в Москве в Главном штабе ВМФ. Оттуда на­чальнику штаба Черноморского флота вице-адмиралу В. Селиванову, у которого имелось в распоряжении подразделение противодиверсионных сил и средств (ПДСС), поступило соответствующее распоряжение.

В Москве советским морским спецназовцам  была поставлена задача: не только спасти груз и  обезвредить неразорвавшиеся мины, но и определить их «авторство» - за весь период ангольской войны советские суда и их экипажи впервые были подвергнуты такой опасности. Советское руководство волновал вопрос: кто стоит за этим? Старшим группы был назначен командир ПДСС  Черноморского флота капитан 2 ранга Юрий  Пляченко.  Вот что он вспоминал: «В штабе флота меня спросили: сколько времени необходимо на сбор группы? У нас готовность – 20 минут. Но здесь было особое задание, я попросил 4 часа. Построил матросов: добровольцы есть? Шагнули вперед все. Взял двоих, недавно вернувшихся с боевой службы в Эфиопии. У них и с акклиматизацией проблем не предвиделось, да и  акул они не только на картинках видели. Назначил в группу еще двух мичманов и офицера. Вылетели в Москву. Инструктаж у начальника Главного штаба ВМФ был короток: «Береги людей». Спешка, помню, была страшная. Медики были категорически против, у нас не было необходимых прививок. Я сам слышал, как так при мне в Главный штаб ВМФ позвонил тогдашний председатель Совета министров СССР Н. Рыжков: «Что вы там тянете? Я уже с 17 государствами договорился о пролете спецрейса, а вы одну женщину-врача уговорить не можете!».

Прибыв в Намиб, советские боевые пловцы обнаружили две неразорвавшиеся мины, прикрепленные к днищу кораблей. Они были оснащены оригинальной системой  неизвлекаемости. Ю. Пляченко вспоминал: «Ранним утром пошли под воду. Настроение было мерзкое. Прилетели без оружия, а вдруг неизвестный противник решит еще раз наведаться? А как поведут себя мины? Ластой взмахнешь неосторожно, и...». Бо­евые пловцы ВМФ СССР трижды в день спускались под воду, контролируя состояние мин и стараясь найти выход из положения. А ведь в любую секунду в их корпусе мог возобновить работу часовой механизм и произойти взрыв. К Намибу, тем временем, подошел боевой корабль Северного флота из состава 30-й оперативной эскадры ВМФ СССР. Занял позицию, чтобы отсечь подводных пловцов противника со стороны океана и начал систематический обстрел акватории порта из противодиверсионных минометов. Под такой охраной  работа стала безопаснее.

Проще всего было бы взорвать мины на местах их установки. Но тогда пострадали бы суда, да и опасный груз мог детонировать. Кроме того, была бы не выполнена задача в определении «авторства» диверсий. Боевые пловцы ПДСС Черноморского флота  нашли выход: решили осуществить срыв мины с борта «Капитана Вислобокова» контр-взрывом 40-граммовой «порции» ВВ.

Перед началом операции укрепили изнутри кор­пус корабля в районе установки мины бетонной «подушкой». После минивзрыва мина оторвалась от корпуса, но… неожиданно  взорвалась на грунте. И хотя, опасность для судна была ликвидирована,  у Пляченко была задача из Москвы - добыть «живую», неразорвавшуюся конструкцию. Права на ошиб­ку уже не было. Тогда было принято довольно простое, но оказавшимся эффективным решение: закрепить другую оставшуюся мину прочным капроновым тросиком и сорвать ее с поверхности корабля. Решение было  продиктовано тем, что за  время, прошедшее с момента установки мин (шли 36-е сутки операции), шток устройства неизвлекаемости мины оброс водорослями и ракушками и, по всем расчетам, не должен был сработать. Операция удалась. Адская машинка была «отбуксирована» на ближайший пляж.

 Там  Пляченко  «разобрал» мину «до винтика». Первой была отделена пенопластовая оболочка, гарантирующая мине «плаву­честь», потом крышка с взрывателем. Следующей советский офицер-спецназовец «снял» пе­чатную плату, под которой находился блок питания с механиз­мом досылки детонатора. После каждого этапа делась пауза в 15-20 минут и    фотоснимками «изделия».

Конструкция мины была оригинальной, штучной. «Такого типа мин никто в мире еще не применял», - вот мнение Ю. Пляченко. Для затруднения идентификации национальной принадлежности при сборке использовались детали многих стран и фирм. Электродвигатель, например,  был японский, контактная группа – английского производства, а источник питания изготовлен в Голландии.  Все это было заключено в прочный титановый корпус, снабженный магнитными «при­сосками», способными удерживать до 20 кг полезной нагрузки. На мине имелась маркировка  «DD»  и порядковый номер – «13». Вот и все.  Никаких «Made in». Но по конструкции и применяемым деталям  был сделан однозначный вывод: мина сработана в  стране с довольно высокими технологиями. По свидетельству офицеров разведуправления ВМФ СССР, осуществить операцию такого уровня и масштаба в то время и в том регионе было по силам лишь профессионалам из специальных сил ВС ЮАР, специализировавшихся на морских диверсиях.

Фото В. Ветринцева и из архива автора

Опубликовано: журнал Братишка, Москва, март 2008 г.