Вспомнить все! Тема февраля 2010: "Второй день рождения" Николай Наконечный

День, о котором мне хочется поведать, я считаю третьим днем своего рождения. Наверное, я действительно, как говорят многие мои товарищи, родился под счастливой звездой. Может быть...

В действительности, мама меня родила 21 декабря 1950 года. Тем не менее, во всех моих документах, и первый их них – свидетельство о рождении, написано, что я родился 9 мая 1951 года. Скажу честно, о том, что у меня такая ситуация с днем рождения я не знал до 7-го класса. Родители всегда отмечали мой день рождения в день, когда я действительно родился – т.е. 21-го декабря. И, если бы однажды накануне 9-го мая пионервожатая не поздравила бы меня с еще одним днем рождения, я, наверное, не скоро бы узнал об этой курьезной ситуации. Придя домой, я рассказал об этом маме и выразил определенное недоумение сложившейся ситуацией. Мама ответила, что недоразумение было связано с тем, что после моего рождения, было непонятно, выживу я или нет. Годы ведь были очень трудные – всего пять с небольшим лет прошло после войны. А почему 9-е мая? Тут объяснение было довольно простым. Девятого мая родился мой дядя – папин брат Николай Степанович Наконечный, полковник, участник Великой Отечественной войны с первого и до последнего ее дня. В дальнейшем именно мой дядя опосредованно повлиял на выбор мной военной профессии – по его примеру я окончил высшее военное командное училище и стал офицером.

А теперь о третьем дне рождения, который у меня есть благодаря моему ангелу-хранителю.

25 августа 1982-го года, мы – советник командира 3-й ПБр Петр М., советник начальника ПО этой бригады Виктор Н. и я, советник начальника штаба – предприняли очередную попытку посетить пехотный батальон 3-й пехотной бригады, приданный для усиления 2-й мотопехотной бригаде ФАПЛА (район Каама). После завтрака, взяв с собой необходимое стрелковое оружие, мы выехали во 2-ю бригаду, советником командира которой был И. Козлов. Продпаек мы с собой не брали, так как рассчитывали еще до обеда возвратиться в свою бригаду: расстояние-то было небольшим, примерно 50 километров. Более того, мы рассчитывали на «гостеприимство» коллег. Ведь мы друг друга очень хорошо знали, иногда встречались на «профсоюзных собраниях» в Лубанго, в военной миссии 5-го военного округа.

Через 20 километров, на Чибембе, в районе размещения поста кубинской РЛС (многие наши ветераны знают этот пост), мы вышли с грунтовки на асфальтовую дорогу, ведущую на Кааму. Едем с открытым, насколько это возможно, тентом УАЗ-469, разговариваем. Скорость около 100 км/час, а за рулем старший группы, он же советник командира 3 ПБр Петр М.. Видимость исключительная: ни одного облака, рассматриваем окружающую местность, а смотреть было на что. Через 15-20 минут до нас доносится отдаленный гул реактивного самолета. Нам сразу же становится понятно, что это разведчик. Свернули влево, так как с этой стороны находился баобаб. Остановились в тени: самым простым решением в этой ситуации было ждать – ждать, когда он, самолет-разведчик, возьмет курс на Шангонго (а, может, на какой-то другой пункт).

Поняв, что самолет улетел, мы двинулись дальше. Через пару минут после возобновления движения Виктор (а мы с Виктором сидели позади водителя) предложил мне небольшой сухарик и зубчик чеснока. Сухарик я взял, а от чеснока отказался, так как на чеснок у меня с детства какая-то аллергия. Водитель (Петр М.) слышал нашу небольшую беседу. Он поворачивает голову в нашу сторону, и просит Виктора угостить и его сухариком с чесноком. И надо же, при скорости примерно 100 км/час на небольшом повороте УАЗ уносит на правую сторону шоссейной дороги. Кто был в Африке, знает эти дороги – нас стало заносить. Резкий поворот только усугубил положение: наш УАЗ несколько раз перевернулся через правый борт. Автоматы, сумки с магазинами, гранаты – все это кувыркалось вместе с нами. Не знаю, как это произошло, но когда перевороты прекратились, мы оказались внизу – машина нас накрыла. Насупившее мгновенье тишины показалась мне вечностью – мы зашевелились. О себе могу сказать: несмотря на разбитую голову, разбитый нос, сильнейший ушиб груди (дышать было невозможно) и позвоночника (особенно, в районе копчика), осознание того, что я вижу и слышу, оказало на меня успокаивающее воздействие. Обратив внимание на то, что мои ноги находятся в проеме открытой правой задней двери, я моментально вылез из-под перевернутой машины. Спрашивается, как получилось, что дверь была открыта?

Не думая о том, что в любой момент может появиться юаровская авиация, я вышел на дорогу. Дышать было невозможно, такой сильный был удар по грудной клетке. Что кровь текла по голове и из носа – не беда. Тяжело было дышать. Петр М. и Виктор Н., хотя и сами пострадали, оказали мне первую медпомощь: дали воды и на раны вылили несколько пузырьков йода. Прошла, наверное, вечность, прежде чем я смог дышать нормально. Выяснилось, что больше всех пострадал именно я. Когда мне стали оказывать первую помощь, вдруг показался УАЗик советника командира 2 МПбр Козлова. Как оказалось, он ехал в Лубанго на доклад к старшему 5-го ВО. С ним, если я не ошибаюсь, ехал переводчик... Кто это был? Может быть, прочитав мои воспоминания, он отзовется – во всяком случае, хотелось бы на это надеяться. Они помогли нам перевернуть наш УАЗик, запустили двигатель – все работало. На перекошенный кузов машины мы уже не обращали внимания – лишь бы своим ходом преодолеть примерно 40 километров до своей бригады.

Последствия этой аварии я ощущаю до сих пор. В каком-то смысле они способствовали моему увольнению по состоянию здоровья. К сожалению, отсутствие записи в медкнижке сыграло и негативную роль – официально этого эпизода как будто не было.

Вот так день 25-го августа 1982 года, стал для меня третьим, а для моих ребят – Петра М. и Виктора Н. – вторым днем рождения. Во всяком случае, так мы договорились его называть.

P.S. Через год моего пребывания в Анголе, в июне 1983-го года, я приехал в отпуск к маме и в течение месяца находился в родительском доме. За это время мама сходила к одной ясновидящей – та рассказала ей обо всем, что было со мной в Анголе, а потом дала лоскуток материи и велела, чтобы я хранил его, независимо от того, что я делаюсь и где нахожусь.

Этот лоскуток материи был со мной на протяжении всего оставшегося периода пребывания в Анголе: в Мулондо, в Луанде, в Уамбо и в Бие. Луанда: в момент посадки на самолет «Аэрофлота» 11 июня 1984-го года лоскуток был со мной! И вот мой Ил-62М сел в Шереметьево. Куда делся этот лоскуток материи, данный мне матерью? Не знаю об этом до их пор. Как будто его никогда и не было...