Региональная общественная организация участников оказания интернациональной помощи республике Ангола
Поиск по сайту
Подписка на новости
Ваше имя:
E-mail:
Случайный MP3 файл с сайта
Установите Flash-проигрыватель 04. Малярия (вариант)

Перейти к разделу >>

Вышел в свет очередной дайджест новостей Союза ветеранов Анголы «Ангольцы» с сибирским характером», посвященный деятельности Представительства Союза ветеранов Анголы в Новосибирской области.   

Александр Мороз


КЕШКА


Многие советские военные советники и специалисты, служившие в 19-й пехотной бригаде ФАПЛА в середине 80-х годов ХХ в. хорошо помнят его. Какую философию исповедовал этот «обезьян», я не знаю. Возможно… философию разбоя. Но и любовь к ближнему (не к обезьяне, к человеку!) была ему не чужда. Ни ростом, ни красотой Иннокентий не выделялся, зато имел склочный характер, все подвергал сомнению, все, как говорится, пробовал «на зуб», а еще был дьявольски коварен и болезненно ревнив к обладателям красивых вещиц.
Собаки вызывали у него живой интерес, но каждый раз становилось понятно, что в глубине души он их презирает. Всякую новую собаку он подвергал бесцеремонному досмотру: подходил вплотную, заглядывал в глаза, по-панибратски теребил холку, порой запускал свои пальцы прямо в ухо, а закончиться общение могло совершенно неожиданным для пса резким рывком за причинное место!
Иннокентий вел уединенный образ жизни. Жил на дереве, как птица в гнезде, только не в гнезде, а в подобии собачьей будки. Жил как Соловей-разбойник. Свистеть не свистел, но воровал по-черному. Его жизненное пространство от земли до конуры было ограничено двумя степенями свободы: натянутым меж двух стволов деревьев на метровой высоте трехметровым тросом и коротким поводком. На одном конце поводка – колечко, свободно скользящее по тросу, на другом конце, собственно, сам Кешка с ремешком на талии. Границы своего жизненного пространства были рассчитаны им до сантиметра не только на земле, но и во всем трехмерном пространстве. «Король воздуха», в прыжке (насколько позволяла длина поводка) он наносил жертве молниеносные удары по лицу и щекам, срывал к примеру очки и скрывался с добычей в своем логове-притоне.
Однажды к нам прислали новичка. Такому здоровенному детине мог бы позавидовать былинный Илья Муромец: и богатырской статью и невиданной шириной плеч - господь щедро одарил залетевшего к нам по службе полковника. Видимо человек очень добрый: увидел маленькую безобидную на вид обезьянку, скучающую на привязи – решил подойти, погладить. Подошел, погладил… и рухнул в мгновение ока всей своей массой навзничь, подняв при падении целый столб пыли под ехидные смешки тех, кому посчастливилось познакомиться с Кешкиными повадками ранее. А наш разбойник, одержав эффектную победу над поверженным «Голиафом», в каком-то кавказском гортанном регистре пел свою «соловьиную песню» уже высоко на дереве, радуясь новому трофею - золотой цепочке, сорванной с могучей шеи «Муромца», рассматривая драгоценную добычу в упор, беспрестанно поднося к носу: то ли принюхиваясь, то ли в восхищении покрывая ее поцелуями в экстазе победителя.
Наши ангольские братья по оружию бросались врассыпную при его всегда нежданных появлениях в их полевом штабе, находившимся под навесом из пальмовых листьев в зарослях по соседству. Кешка влетал стремительно, запрыгивал прямо на стол в самую гущу офицеров, склонившихся над полевой картой, в мгновение ока меняя соотношение сил на театре военных действий, сметая расставленные фишки, бумаги, попутно оставляя на поверхности собственные условные обозначения… «Боевые действия» на карте сопровождались прыжками, воинственными воплями, устрашающими гримасами. Офицеры в панике, не выбирая дверей, кто в ужасе, кто с хохотом (просто на всякий случай), мгновенно выскакивали наружу, хотя собственно какой ущерб может нанести здоровому дядьке укус (в худшем случае) пятилетнего ребенка?
Мы не знали, куда деваться от смеха, когда к нам пришел молодой человек в новенькой форме с офицерскими звездочками на погончиках, с печатью школьного образования на лице и, тщательно подбирая выражения, патетически устремляя свой взор поверх наших голов куда-то вдаль, стал излагать ямбом свою полную драматизма историю: «в глубоком раздумье я вышел из штаба, задумчив и грустен я шел чрез кусты… меня укусила, о нет, не собака, за палец меня укусил Иннокентий – ты!». На этот раз жертвой Кешки стал одинокий путник на тропинке (ведущей к тем же соседям-штабистам), только что справивший малую нужду в уединенном месте в кустах. Иннокентию естественно не понравилось, что какой-то «Homo erectus»* метит спорную пограничную территорию, распространяя таким образом на нее свое право (на самом деле никакой границы между нами не было, от соседей нас отделяли заросли высокой травы и кустарника). С точки зрения Кеши, он повстречал философа-нарушителя на тропе войны и, отстаивая суверенитет, напал, нанеся противнику урон: тяпнул «прямоходящего» за палец, когда нигилист, не признающий границ, застегивал на брюках последнюю пуговицу. Философ-инсургент время от времени драматически возносил к верху свой «поруганный» перст (без видимых следов ущерба) и до появления переводчика, собравшейся офицерской аудитории, не знавшей португальского языка, слышалось нечто:
«Масасо»!* Бла-бла-бла. «Масасо»!
«Масасо»! «Масасо»! Бла-бла-бла»… и так далее.
Видимо посрамленный речью, Иннокентий, понурив голову, торопливыми пальчиками выискивал у себя на белом брюшке собственных виновников несовершенства окружающего мира.
Но был у Кеши истинный друг. Мы шутливо называли эту парочку: «папа» и «сынок». Хотя без всякого преувеличения Николай Николаевич был для Кешки и «папой» и «мамой» и, по большому счету, семьей. В свободное от службы время они были неразлучны: совершали обязательный променад-осмотр близлежащих окрестностей на поводке, а по воскресеньям потешные набеги на соседей без поводка. Иногда, как ребенок, Кешка просился к «папе на ручки». Николай Николаевич охотно брал. Надо было видеть, какой гордостью светились при этом Кешкины глазки.
По долгу службы Николай Николаевич иногда уезжал ненадолго, иногда на целый месяц, доверяя заботу о подшефном кому-либо из нас. Иннокентий конечно переживал. Нервничал, тосковал и от этого вел себя вызывающе. Покормить его в отсутствие хозяина было задачей почти невыполнимой. Педант в еде и вопросах гигиены, мог вообще и миску с едой перевернуть, даже не смотря на угрозу остаться голодным.
Но всему приходит конец. Вот пришел час убытия в Союз. Николай Николаевич был самым опытным из нас. Заранее строго предупредил: вслух никаких разговоров об отъезде в присутствии питомца. Все мы отнеслись к просьбе серьезно. Обещание сдержали. Невероятно, но утром, когда началась неизбежная при сборах суматоха, Кешка понял все без слов: «Он уезжает. Уезжает навсегда!..»
Видеть прощальную сцену было невыносимо. «Сынок», вцепившись тоненькими пальчиками в камуфлированную армейскую куртку крепко прижавшись к «отцовской» груди, молча плакал. Слезы(!) катились из маленьких близко посаженных глазок Кеши. Слезы катились и по небритой щеке Николая Николаевича.
Какую философию он исповедовал, я не знаю… философию разбоя? Философию, непостижимым образом уживавшуюся с любовью к одному единственному для него на всем белом свете близкому существу… Любовью к человеку.

 

Александр Мороз, бывший военный переводчик 19-й Пбр, провинция Кунене, 1985 г.


_______________________________________________________________
*(Лат.) «Человек прямоходящий»
*(Порт.) «Обезьяна»



© Союз ветеранов Анголы 2004-2024 г. Все права сохраняются. Материалы сайта могут использоваться только с письменного разрешения СВА. При использовании ссылка на СВА обязательна.
Разработка сайта - port://80 при поддержке Iskra Telecom Адрес Союза ветеранов Анголы: 121099 г. Москва , Смоленская площадь, д. 13/21, офис 161
Тел./Факс: +7(499) 940-74-63 (в нерабочее время работает автоответчик)
E-mail:veteranangola@mail.ru (по всем вопросам)