Вспомнить все! Тема декабря 2009: "Мой ангольский Новый год" Сергей Коломнин

Сергей Коломнин

Новый год в Анголе

Судьба распорядилась так, что мне пришлось встречать в Анголе Новый год четыре раза: в 1978, 1981, 1982, 1983 годах.
Свой первый Новый год в Анголе, 1978-й, мне запомнился особенно остро; тогда мне 20-летнему курсанту ВИИЯ пришлось впервые поучаствовать в… летных «посиделках», и отпраздновать «африканский Новый год» в кругу настоящих боевых летчиков. С настоящим «летным напитком»… Но, все по порядку.

Я прилетел в Анголу в феврале 1977 года в качестве военного переводчика авиагруппы ПМТО в Луанде (объект «Маяк»). ПМТО (Пункт материально-технического обеспечения Северного Флота, такое было официальное, закрытое название), состоял из «авиа» и «военно-морского» крыльев. Это формирование представляло собой компактную, но достаточно мощную и многофункциональную военную базу СССР в Луанде. В ее задачи входили прием и обслуживание боевых и транспортно-десантных самолетов, в первую очередь самолетов-разведчиков Ту-95РЦ авиации ВМФ Северного Флота, обеспечение швартовки и обслуживание «у стенки» базы ВМФ в Луанде надводных кораблей и подводных лодок ВМФ СССР, несших боевую службу в Южной Атлантике. Причем не только, входящих в 30-ю оперативную эскадру, но и кораблей, следующих транзитом на Тихий и Индийский океаны.

В задачи ПМТО входили заправка топливом боевых кораблей и самолетов, обеспечение экипажей боевых кораблей продовольствием, пресной водой, а подводных лодок, регенерационными установками. А также создание условий для отдыха экипажей, как летных, так и морских, подготовка их в боевым вылетам и походам (включая ремонт, технический регламент, предполетную, послеполетную, метеоподготовку и т.п.). Входящий в состав ПМТО мощный зональный узел космической засекреченной связи, расположенный под Луандой в местечке Мору да Луж, позволял командованию советского ВМФ и руководству Генштаба ВС СССР постоянно поддерживать скрытную связь с подводными лодками, боевыми кораблями, самолетами и группами СВС в этом районе Южной Атлантики.

…В канун Нового 1978 г. в Луанду из Гаваны прибыла очередная пара самолетов-разведчиков ТУ-95РЦ. Они совершали боевой вылет по маршруту Оленья (СССР) – Гавана – Луанда и обратно. Еще, когда самолеты находились в воздухе, меня ожидал приятный сюрприз: выяснилось, что на их борту находятся хорошо мне знакомые мои однокурсники-англичане по ВИИЯ: курсанты Юра Кошкин и Андрей Волчков, выполнявшие в тех опасных полетах роль бортовых переводчиков. В дальнейшем меня посетила таким образом чуть ли не половина курсантов-англичан Военного института Министерства обороны СССР.

После удачной посадки и объятий, пригласил их к себе: посидели, как водится, по русскому обычаю. Они выставили гостинцы с Родины: банку селедки и буханку черного хлеба – настоящее лакомство для русского человека в Африке. Я не остался в долгу, на столе были африканские деликатесы: бананы и манго. В качестве серьезной закуски имелись португальские копчено-вареные сосиски в томатном соусе - «шоурису».
Была и соленая рыбка, даже советская красная икорка – это «от Совиспано». Ну и естественно, русская водочка, бутылку которой я «заныкал» к Новому году. Но друзья прилетели – «все мечи на стол», все должно быть - как полагается. Пообщались от души.

До Нового года, оставалась пара дней. Само собой возник вопрос – а с чем будем встречать Новый год? У ребят из Союза, в смысле выпивки – голяк. Никаких спиртных напитков в межконтинентальный полет, естественно, брать не допускалось. И в советской колонии в то время в Луанде спиртное было в дефиците. Через Совиспано – только ограниченное количество, к праздникам, дням рождения и т.п. Праздничную бутылку «Столичной», выделенную мне на Новый год, мы уже оприходовали… На местном рынке, качественных напитков не достать, а к посольскому и торгпредовскому магазинам мы, военные, допущены не были.

И тут, когда все был выпито, зашел разговор о местном пиве. «А как тут у вас с янтарным напитком?». Но с пивом в ту пору в Луанде тоже - трудности. Но возможности, как говорится, имелись. Если бы я знал, как закончится этот разговор…

«Новогоднее» пиво мы, все-таки, достали. У ангольцев. Несколько ящиков (grades) по 48 бутылочек янтарного напитка «Cuca», («Кука», кое-кто звал его, по-русски сюсюкая, «си-са»). Это, кто знает, кое-чего стоило в обнищавшей и разграбленной после бегства португальских специалистов Луанде. Когда местные дензнаки – кванзы, практически ничего не весили, а процветали спекулятивные рынки – «кандонга». После бегства португальских специалистов два основных пивоваренных завода Луанды, выпускающих популярные сорта местного пива, «Cuca» и «Nocal» работали с большими перебоями: то оборудование встанет, то хмель заграничный закончится. Почти вся продукция поступала в «гособорот», и существовала довольно жесткая система распределения этого поистине национального для ангольцев напитка. Пиво отпускалось через госраспределители: на свадьбы, поминки, похороны, рождение детей или по случаю национальных и государственных праздников. Правда, и владельцам частных баров что-то перепадало.
Я давно наладил в контакт с шефом районного муниципалитета, ведающим распределением «похоронно-свадебного» пива. «Мы же, советские товарищи, «интернационалисты», вам помогать приехали, бросили на Родине все, а вы пива пожалели?». Деньги – местные «кванзы» у шефа здесь не котируются. Для стимуляции его мысленного процесса в ход идут тушенка (в Анголе с мясом напряг), банки с консервированным сгущенным молоком и… находится бутылка русской водки. Шеф немного для вида посопротивлялся, но потом сдался. Пиво мы получаем там каждый вторник. А вторник - завтра.

Но завтра – я занят по службе. На аэродроме очередной прием самолетов из Союза. Как раз в то время, когда работает распределитель. Поэтому в рядах, допущенных к пивной кормушке членов пээмтэошного сообщества уныние. Ехать нужно мне, поскольку получение заветного напитка связано с рядом процедур, которые доступны лишь человеку, владеющему языком.

Но у ретивого любителя пенного напитка мичмана по прозвищу «Беня», который отвечает за транспортное обеспечение нашего безнадежного предприятия (у него в распоряжении мощный грузовик «Урал»), возникла плодотворная мысль. Направить в «поход за славой» Юрку Кошкина: «Он - тоже «переводяга», так поможет». Ему в голову не приходит, что язык-то у Юрки совсем другой.
Но в принципе мысль грамотная. Общительный и коммуникабельный Кошкин безусловно сможет помочь делу, и вдвоем с Беней им будет легче. Вручая Юрке записку ангольскому бутлегеру, инструктирую его: «Главное пробраться сквозь толпу, которая постоянно трется вокруг распределителя. Смело иди вперед, непрерывно громко выкрикивая слова «камарада советику!» и настойчиво требуй шефа». При мне Юрка заучивает пару фраз по-португальски, чтобы было легче отбиваться от особо агрессивных ангольских граждан. Тот же Беня, например, за полгода службы в Анголе с трудом одолел лишь слова приветствия да прощания. Да ВИИЯ – это «фирма»! Со спокойной совестью за исход нашего предприятия отправляюсь на аэродром месту свое работы - КДП.

…Груженный пивом «Урал» под радостные крики любителей пенного напитка победно вползает в ворота ПМТО. Задание ребята выполняют на пять с плюсом. Ящики тут же исчезают на складе Передающего центра ЗАСа, куда вход всем посторонним был строго запрещен (особист за этим объектом гостайны следил бдительно). Но складом заведовал Беня, а особист был, естественно, в доле…

Когда над Луандой опустились вечерняя мгла, ящики с напитком были по тихому, но по справедливости распределены между офицерами и мичманами ПМТО. Досталось и нам, курсантам.
Но, видимо многие знают, что бывает, когда с пивом мешают… спирт. А было, что смешать. По заказу «зама» командира авиагруппы ПМТО полковника Стаканова (это как раз тот случай, когда фамилия вполне соответствует «содержанию») знакомыми летчиками на одном Ту-95РЦ из Союза была доставлена… 10-литровая канистра спирта. Одному ему такое богатство было не одолеть и полковник, не будучи скрягой, щедро поделился им с соотечественниками… Даже нам, курсантам, досталась 300-граммовая банка североморской 96-градусной жидкости (банка только освободилась из-под ананасового «совиспановского» сока!).

Происходило это, напоминаю накануне встречи Нового 1978 года. И тут началось…
Последствия сабантуя с «участием спирта» оказались довольно плачевны. Кто-то, неосмотрительно смешав напитки, устроил потасовку, правда, без последствий. Но один «герой», усугубив спирта, особенно «отличился»: вдруг начал метать через окно… боевые гранаты. Ящик с «лимонками», выпрошенными у кубинцев под предлогом «отражения возможно нападения контрреволюционеров УНИТА», хранился в штабной комнате. Но нам, повезло: «гранатометальщик», то ли не захотел, то ли не смог выдернуть предохранительные кольца. Так и швырял гранаты в невзведенном состоянии. При этом разбил достаточно толстое, армированное сеткой, окно. До самого утра к домику, где жил «гранатометчик» никто не подходил: боялись.

Лишь рано утром дежурный, пожалуй, единственной трезвый офицер этой ночью, услышав богатырский храп умаявшегося метателя гранат, подкрался к офицерскому корпусу. Его взору предстала печальная картина: на земле под окнами среди осколков оконного стекла и бутылок из-под пива валялись с десяток неразорвавшихся «лимонок»... Саперов в штате ПМТО не было предусмотрено, но нашлись грамотные и компетентные офицеры, которые смогли обезвредить все гранаты. Виновным командир вскоре раздал «по серьгам», хотя о случившемся сообщать в Москву не стал… Себе дороже…

Но через пару недель на ПМТО произошло новое «ЧП». У вахтенного матроса, дежурившего на КПП, оторвало взрывом взрывателя ручной гранаты фаланги трех пальцев правой руки. Пришлось нашему доктору капитану 3-го ранга Загузову срочно «штопать» парня. Расследование, назначенное командиром ПМТО капитаном 1-го ранга Красновым, так и не установило, где сей шалопай, взял гранату. Поведал только что, якобы, «нашел на дороге, решил разобрать и посмотреть, что там внутри». Удалось только выяснить, что в день, когда офицеры и мичмана отмечали праздник, матрос входил в группу по уборке территории вокруг офицерского общежития...
Случай замяли, матроса в Союз не стали отправлять – кому нужны были разборки и неприятности! Так, парень (не помню его фамилии и имени, но лицо его просто стоит в памяти - ведь я первым прибежал на КПП после взрыва и видел его ошалелые глаза и зажатую левой пятерней окровавленную правую руку) и вернулся в Союз из Анголы с ранением. Как оно было потом оформлено? Как несчастный случай? Или ранение в бою? Не могу сказать. Но – может он откликнется? Расскажет? Что было – то было…

Запомнится еще один Новый год в Анголе - 1981-й. Его я встречал уже в своей второй командировке в страну. Тогда местом моей работы опять оказалась военно-воздушная база в Луанде, но я уже работал не на ПМТО, а в составе группы советников и специалистов ВВС ПВО Анголы (ФАПА-ДАА). По приказу Главного военного советника все «холостяки» (т. е. реальные «неженатики»), и те, кто не успел, или не собирался, по тем или иным причинам, вызывать жену из Союза, должны были в новогоднюю ночь прибыть в миссию. Для того, чтобы не было эксцессов и несанкционированного пьянства – празднование Нового года должно было происходить на глазах у начальства.

Надзирал за порядком лично ГВС генерал-лейтенант Георгий Семенович Петровский прибывший в Анголу за две недели до Нового года и наш замполит генерал-майор Кирсанов Владимир Михайлович.
Предварительно для обеспечения праздника со всех был собран (безналично) «новогодний взнос». Не помню его размер, но «по раскладке» на каждую душу официально полагалось по 150 г. водки, по 50 г. коньяка и полбутылки шампанского. Пиво, во избежание эксцессов, на стол ставить запретил замполит. Но в реальности спиртного оказалось гораздо больше. Многие принесли... с собой. К тому же некоторые специалисты и переводчики, проживавшие в миссии, несмотря на строгий приказ ГВС, так и не явились на празднование – начали отмечать Новый год загодя. В итоге, севшим за стол, досталось - всё!

Праздничные столы были накрыты на небольшой площадке перед столовой, где обычно проходили утренние построения. Там же стояла и настоящая ёлка, украшенная игрушками, доставленная из Союза самолетом ВТА по просьбе генерала Кирсанова.

Было как в сказке – русская ёлка в Африке, шум океанского прибоя, доносящийся издали, из «Шарпа-777 льются русские песни, и… столы ломились от яств! Было много чего – красная икра, копченая колбаска, прибалтийские шпроты, испанский хамон, нарезанный ломтями, севрюга в томатном соусе, хороший сыр, жареная картошка. Американская кока-кола, соседствовала с грузинской минеральной водой. (Не забывайте – все это изобилие было в 1980 г! Но все – только благодаря Совиспано).

На столе присутствовали и африканские дары – ананасы, бананы и папайя! Вот только с хлебом был напряг – махоньких круглых белых булочек, испеченных в пекарне кубинской миссии, на каждого из присутствующих полагалось всего по две штуки… С мукой в воюющей стране – дефицит. На празднование Нового года в советскую военную миссию собралось более ста человек. Причем многие уже успели основательно принять на грудь в кругу друзей, встречая наступающий год, кто по Москве, кто по Владивостоку, кто по Хабаровску, кто по Чите… и другим родным городам.

Специалисты ВВС ПВО сидели отдельной группой. Возглавлял ее советник командующего ВВС полковник Виктор Семенович Шруб, уже полгода, как «холостой» - отправил супругу с Союз. Вот и пришлось ему возглавить коллектив на праздновании Нового года в миссии, несмотря на то, что за ним сохранилась трехкомнатная квартира в доме советников ВВС в Луанде. Шруб, не знаю уж почему, но очень привечал переводчиков. И частенько любил повторять: «Я без толмача и шагу в этой стране не сделаю». Свое намерение он выполнял буквально, всюду таская меня за собой. Вот и тогда, за праздничным столом при встрече 1981-го Нового года в советской военной миссии в Луанде, где присутствовали исключительно наши, посадил меня рядом. «Переводчик - слева от меня, справа замполит…»

Некоторое время я посидел рядом. Но вскоре, воспользовавшись тем, что присутствовавшие быстро «нагрузились» хорошим армянским коньяком и завели свой, одним им понятный душевный разговор, незаметно отлучился и перебрался за стол, где сидели переводчики – там было как то уютней и веселей…

Но не тут то было: минут через двадцать шеф разыскал меня и подозвал к себе. Оказывается, я понадобился ему, чтобы восстановить языковой контакт с... соотечественником. Указав на клюющего носом коллегу-соседа за столом, потребовал: «Ну-ка, переведи ему, что я скажу».
Я опешил: «Товарищ полковник, но он же наш, русский!». Непонимающе уставившись на меня, Шруб, уже находившийся под приличным «градусом», повторил: «Ты переводчик? Так переводи – он же меня не понимает?!». Этот курьезный случай послужил в дальнейшем основой для достаточно популярного в переводческой среде анекдота.