Вспомнить все! Тема марта 2010: "Ангольский санпросвет или... "Малярия!... Данияль Гуков

Дочитав воспоминания Александра Киселя, не удержался и тоже решил написать о том, что я помню об этой заразе. Тем более что это воспоминания куитовца. А к куитовцам  у меня отношение особое.  Пусть не обижаются остальные советники, но эти люди очень много пережили. И правильно пишет А. Кисель: везде в Луанде – в госпитале, в посольской поликлинике к нам было особое отношение.  Так в поликлинике или госпитале, где мне пришлось лечиться в 1985-м году, не помню, как правильно называлось это медучреждение, главный врач, узнав, что я из Куито-Куанавале, тут же дал своему персоналу указание относиться ко мне повнимательнее и немного откормить,  а мне сказал: «Не будем торопиться с впиской – отдохнешь здесь хоть немного».

К большому сожалению, я не помню его фамилию и фамилии остальных сотрудников.

Прилетев в Куито-Куанавале и начав знакомиться с расположением, я обратил внимание на то, что в большом доме, в туалете, тоже довольно большом по размеру, стояло много коробок. В них находились хозяйственное мыло различных ярких цветов, одноразовые шприцы (их нам, наверное, хватило бы на год) и ампулы с всевозможными лекарствами. Дело было в конце 1983-го года, и отношение к одноразовым шприцам я еще относился с подозрением. Поэтому в дальнейшем, кода необходимо было делать мне уколы, я просил медбрата делать это обычным, многоразовым шприцем.

Впервые малярия меня прихватила 7 января 1984-го года. Как записано у меня в дневнике, температура доходила до 39,6. Интересное наблюдение: в последующем,  если заболевал кто-то один из нас, болезнь не отставала, пока не переболевали все по очереди.

После первого раза я как-то научился чувствовать, что начинаю болеть, и сразу вызывал медбрата из бригады. Он мне несколько дней делал уколы, и все проходило в легкой форме. Самым главным было не прозевать начало, и счет в этом случае идет на часы – через   сутки  уколы уже могут не помочь, тут уже  под капельницу.

Тяжелее всех малярию переносил старший группы полковник Малюкин Василий Иванович. Он почему-то очень боялся уколов. И  сообщать в округ не разрешал, поэтому нам приходилось ждать, когда у него от высокой температуры начнется бред – тогда командир бригады Рубен без ведома Малюкина вызывал борт для его эвакуации. С Рубеном у Василия Ивановича были не очень хорошие отношения, и тот к нам ходил каждый день, интересуясь состоянием здоровья  больного и все время предлагая вызвать борт. В то время советникам было запрещено ездить до Менонге на авто.

За два года мы  не один раз вывозили советников из Куито по болезни, а когда увозили Василия Ивановича, Рубен всегда приходил вечером с «пузырком», чтобы отметить его отъезд. Признаться, я ни разу не слышал от Рубена худого слова о Василии Ивановиче, но почему то он не скрывал радости, когда его вывозили в Менонге – тяжелый был человек Малюкин – между собой его мы называли «Хмурый».

Десятого марта 1985-го года меня тоже отправили попутным транспортом в Менонге  с желудком, началось, как говорят, «на три метра против ветра» – с большим трудом долетел я до Менонге и далее в Луанду. Там при миссии был доктор, который находился в Анголе с семьей. Помню его дочь, которая с кубинской охраной общалась свободно. Помню, еще был у них попугай.

Так вот, назначил мне этот доктор курс лечения, решили меня лечить в миссии – каждый день по нескольку раз уколы, таблетки. Через несколько дней я ему сообщил, что у меня начинается малярия, и мне необходимо сделать укол, на что он ответил, что это, дескать, реакция на лекарства,  ничего страшного. Я  еще сутки продержался, а ночью малярия прихватила меня по полной программе – кто болел, меня поймет.

К моему  счастью, вечером ко мне в комнату подселили доктора из Кабинды, который прилетел по своим делам – опять не до фамилии мне его было, не знаю я и его имени. Так он до утра со мною провозился и утром сразу меня к доктору из миссии отправил, и тот настоял, чтобы меня отвезли в госпиталь. Cначала меня повезли к ангольцам, потом к кубинцам, где ну очень симпатичная кубинка взяла у меня из вены кровь. И сразу диагноз – малярия, а я уже передвигаюсь с помощью доктора из Кабинды.   Там же мне дали какую-то белую жидкость. Потом на каком-то станке что-то фотографировали,  смотрели и все это обсуждали вслух. Запомнилось одно: необходимо подлечить и отправить в Союз на операцию.

Почему-то меня и там не оставили. Мы вышли и два доктора начали спорить: тот, что из миссии, говорит, надо назад возвращаться в миссию, а который из Кабинды стал настаивать на том, чтобы отвести меня в посольскую поликлинику. Почему-то «наш» не очень хотел меня туда вести. Но все равно «кабиндец» настоял на своем, и я оказался   нештатным членом посольства.

Принял меня главный врач, довольно крупный мужчина, выслушал он наших  докторов и сразу меня в палату под капельницу. Потом я несколько дней лежал под ней, к тому же получая каждый день до 16 уколов – и так две недели.

Проводив наших докторов, посольский главный врач зашел ко мне, сел рядом и так спокойно и уверенно успокоил, сказав, что завтра привезут мои снимки, и тогда будет принято окончательное решение. На следующий день он снова подошел ко мне, уже со снимками, и все мои болячки подробно разъяснил и пообещал все вылечить. А как там ко мне отнеслись, я написал вначале.

 Хочу вспомнить еще один момент. Перед отлетом в Менонге ко мне пришел комбриг Рубен и, вытащив из кармана большую кучу денег, отдал ее мне, сказав, что пригодятся в Луанде. Нам в Куите при Курочкине не давали местную валюту, а Рубен сначала был командиром батальона, и у нас с ним сложились очень дружеские отношения, которые сохранились до моего отъезда в Союз. Вот  было бы здорово с ним снова встретиться! На деньги Рубена сотрудники поликлиники покупали и приносили мне фрукты – опять же из-за того, что я был из Куито.

Пролечился я в Луанде до 8-го апреля и вернулся в Менонге,  где, ожидая попутный борт на Куито, через пять дней снова попал к кубинцам в госпиталь с малярией. В Куито я вернулся только 4 мая 1985 года, прихватив с собой 75 кг настоящей картошки.

За два года в Куито-Куанавале я болел малярией 8 раз, и это нигде не записано, кроме моего дневника.  Перед отъездом в Союз, в Луанде я смог сделать анализы и на всякий случай взял с собой с десяток ампул от малярии (не помню, как называлось лекарство). До истечения срока их хранения я держал их дома.

Впервые же я увидел, как болеют малярией, в 1982-м году, на учениях в САВО, когда заболел начштаба дивизии, незадолго до этого вернувшийся из Африки. Я помню, как долго его лечили.

С тех пор малярия меня больше не беспокоила,  к докторам я мало хожу и не знаю, какие последствия у меня остались…