Региональная общественная организация участников оказания интернациональной помощи республике Ангола
Поиск по сайту
Подписка на новости
Ваше имя:
E-mail:
Случайный MP3 файл с сайта
Установите Flash-проигрыватель 03. В Африке очень хорошо!

Перейти к разделу >>

Вышел в свет очередной дайджест новостей Союза ветеранов Анголы «Ангольцы» с сибирским характером», посвященный деятельности Представительства Союза ветеранов Анголы в Новосибирской области.   

Андрей Бабаян

То, о чём я хочу рассказать, знает или помнит, может, человек 9-10, да и те, кто были из советнического состава 13 ДШБР. Мы даже не обсуждали этот момент с советниками 1 и 16 бригад, с которыми вместе с августа по октябрь 1984 года участвовали в операции «10 Победных Лет ФАПЛА» в направлении Куиту-Куановале-Мавинга-Нерекинья-Жамба. Сим, хотел бы также внести корректировку в воспоминания Д. Гукова именно по этому дню: мне, мл. лейтенанту, выпускнику ускора ВКИМО (ВИИЯ), немного более месяца прибывшему в Анголу из Союза, в то время было всего 17 лет и, как сами понимаете, такие события в жизни молодого человека оставляют отпечаток на всю оставшуюся жизнь

26 сентября 1984. С раннего утра все 3 бригады были на марше. Мы находились на подходе к Кунжамбе, когда в 9:30 утра передовое охранение 1-й МПБр вошло в соприкосновение с УНИТА. Это было как-то неожиданно для нас, так как УНИТА, как правило, атаковала или рано утром, между 6-7 утра, или же после 3 пополудня. УНИТА атаковала на стыке первого и второго батальонов предположительно силами до 2 рот. Бой был скоротечный и продолжался всего минут 10-15. УНИТА быстро отошла и сумела также унести с собой раненых, т.к. после боя ни одного убитого или раненного унитовца обнаружено не было. Надо отметить, что 1-я бригада шла по левому флангу, 16-я - в центре и наша, 13-я ДШБр - справа. Этот бой больше напоминал разведку боем, чем основательно подготовленную атаку. Через полчаса, бригады двинулись дальше. Дышать было очень тяжело ввиду пожаров, которые буквально преследовали нас. Предыдущей ночью мы и так не спали, потому что УНИТА продолжала обстреливать нас из миномётов. В ответ на это комбриг 1-й бригады сделал несколько выстрелов из БМ-21, чтобы подавить те миномётные точки, однако это не приносило ощутимых ресультатов, и УНИТА продолжала теребить нас всю ночь. Как следствие обстрелов из БМ-21, начинались лесные пожары, которые и были причиной гари и дополнительной к имеющейся жаре температуры.

Около полудня, когда бригады остановились, чтобы установить точное местоположение и расстояние до Кунжамбы, УНИТА вновь атаковала. На этот раз атака пришлась на стыки 1-го и 2-го батальонов нашей 13-й бригады. Опять-таки, атака длилась всего каких-то 10-15 минут и даже не сопровождалась миномётным огнём. Как и при первой атаке, УНИТА быстро отошла, когда встретила решительное сопротивление наших солдат: ни убитых, ни раненных унитовцев оборужено не было. Это было каким-то курьёзом для нас: 2 скоротечные атаки в течение менее 4 часов и быстрый отход? Что-то было здесь не то. Подполковник Тарасов, советник кобрига 13-й, после короткого совещания с остальными советниками бригады (по мнению большинства советников, такого рода действия УНИТЫ только и указывали на то, что противник пытается найти наиболее уязвимые места в походных порядках бригад, чтобы суметь просочиться вглубь порядков с целью нанесения ударов по тыловым и артиллерийским подразделения и порядкам войск) направился к командирскому БТРу для того, чтобы дать своё представление обстановки и предложить соответствующий порядок дальнейших действий. К моменту, когда Тарасов и я направлялись к БТРу комбрига, бригады снова двинулись вперёд, и нам пришлось вернуться обратно к нашему БТРу.

Бригады шли практически без остановок весь остаток дня, и к 4 часам дня, когда до Кунжамбы оставалось всего 2 километра, колонна остановилась. Мы потом узнали, что командиры бригад решили встретиться и обсудить, в каком порядке бригады встанут на ночлег у Кунжамбы. Дело было в том, что за день до этого командующий округа майор Вьетнам приказал бригадам занять круговую оборону у Кунжамбы по меньшей мере на 3-4 дня для того, чтобы доставить бригадам верталётами ГСМ, боеприпасы, медикаменты, и т.д., а также эвакуировать тяжело раненных, больных и пленных - в каждой бригаде было по меньшей мере по 10-15 пленных солдат и офицеров УНИТА, и таскать их с собой не имело никого смысла, тем более, что они занимали транспортное средство, к ним была приставлена охрана, и их надо было кормить и поить. Вообщем, комбригам надо было обсудить эти вопросы, и они решили не привлекать советников к этому совещанию.

Все колонны встали. Наша штабная колонна всё время шла посередине, но в какой-то момент марша пересеклась с правой колонной и оказалась на крайнем правом фланге. Впереди нашего БТРа под номером 041 шли в основном УРАЛы подразделений тылового обеспечения и огневого взвода ГРАД-1П. За нашим БТРом шёл советнический УРАЛ, за рулём которого находился советник комбата-2, майор Игорь Златкин. Вместе с ним кабине ехал советник нач. бригады по тылу, майор Богацкий. За нашим УРАЛом шли подразделения техобеспечения бригады. Во время марша, БТР комбрига, капитана Кушишимы (полное име Гильерму Ильеуш Куррейра), как правило, находился перед нашим БТРом, нo в тот момент, как я ранее указал, он поехал на нём на совещание комбригов. Так что наш советнический БТР-60ПБ был единственной боевой машиной в штабной колонне. В БТРе находились: на командирском месте, советник комбрига, подполковник  Николай Тарасов; за рулём - техник-специалист по ремонту, старший прапорщик Николай Иванов; за Тарaсовым - советник замполита бригады, подполковник Николай Ковтун; за водителем - служащий СА, переводчик, Анатолий Фролов - он постоянно прослушивал радиостанцию БТРа, так кaк ему была хорошо знакома лексика радиообмена, которой пользовались ФАПЛовцы во время движения колонн; на месте стрелка - советник комбата-1, майор Игорь Дробышев; с левого борта БТРа сидел советник начальника артиллерии бригады и И.О. советника НШ бригады подполковник Иван Прокопюк; с правого борта сидел я. Были 2 причины, по которым я занимал именно это место - во-первых, старший группы определил это место для меня, чтобы в случае небходимости я мог быстро через правый верхний люк выбраться наружу, если ему понадобиться помощь переводчика, и, во-вторых, Игорь Дробышев научил меня, как заряжать пулемёты КПВТ/ПКТ, а также стрелять из них - перед выходом на операцию, в Менонге, в месте дислокации бригады, на бригадном полигоне все советники и специалисты бригады прошли необходимый курс стрельбы из практически всех видов оружия бригады, ну а меня определили ещё и запасным стрелком, помимо того, что переводчики были ещё и штатными радистами. Ещё надо отметить следующее: несмотря на то, что бригада вышла из Менонге в полном составе 3-мя батальонами, майор Вьетнам оставил наш 3-й ДШБ в Куиту-Куановале на прикрытие ПКП. Советником комбата-3 был майор Станислав Бойко.

Как я уже говорил, время было 4 часа дня, дневная жара уже пошла на убыль, но сидеть в БТРе было всё-таки жарко, и Толя Фролов, Тарасов, Прокопюк и я вылезли из БТРа и сидели на броне, каждый из «своего» люка. Замполит что-то записывал в своей записной книжке; Коля Иванов вальяжно, насколько это позволяло сидение, раскинулся в своём «кресле» водителя, а Игорь Дробышев дремал, закинув руки за голову, таким образом создав подушку – класть голову на железяку, к которой было прикручено сидение стрелка, было не совсем удобно. Прокопюк и я сидели на броне, свесив ноги внутрь машины. Прокопюк в который раз достал свой потрёпанный русско-португальский разговорник и вслух зачитывал фразы на русском, а потом их эквиваленты на португальском. Я увидел, что старший нашей асессорской гварды, Андрэ, что-то пытался объяснить другому солдату из нашей гварды, солдату по имени Паулину, но тот, видимо, не мог понять, в чём дело, пока в разговор не вмешался наш повар, Мануэль. Так они втроём и разговаривали, вперемежку переходя с португальского на кимбунду и обратно. В общем, было тихо, так как на время длителных остановок все машины глушили двигатели, дабы сберечь топливо.

Толя Фролов вытащил наш «цейсовский» командирский бинокль и рассматривал лес, что был справа от нас со стороны тыла бригады. Я, когда вылез из БТРа, даже неовооружённым глазом видел, как боковое охранение нашей бригады продолжало двигаться вперёд, несмотря на то, что колонны бригад уже несколько минут стояли как вкопанные. Я, в принципе, не придал этому большого занчения, так как такого рода события происходили не раз, и, как правило, охранение или же останавливалось, или возвращалось обратно для прикрытия колонн.

Толя упорно и долго смотрел в бинокль, потом опустил его и обратился к старшему: «Николай Петрович, кажется, второй батальон прошёл полностью, я не наблюдаю солдат охранения». Тарасов взял у него бинокль, посмотрел туда, куда указывал Толя, и произнёс: «А что нам делать? Комбат должен следить за этим. Пусть caм и разбирается». Тут мы услышали, как замполит, подполковник Ковтун, откликнулся на ответ Тарасова: «Петрович, ну как же так, надо комбригу сообщить, чтобы он приказал комбату вернуть солдат обратно в охранение. Мы же фланг всей колонны оголяем». На что Тарасов ответил: «Ну, что я мальчишка какой, бежать за ним и докладывать ему об этом. Пусть голову из задницы достанет и командует как надо. Он же на совещание поехал, мне даже не сообщил, что едет. Что я ему, игрушка? Захотел, сказал ассессору, захотел, не сказал. Да пошёл он!»

Мы все переглянулись – всем было понятно, что Тарасов считал себя обиженным. Такому поведению можно было только удивляться: мы же не в детском саду, как же так можно, ведь речь шла о безопасности не только нашей, но и всех бригад, участвующих в операции. Прознай противник, что в охранении есть такая огромная брешь, УНИТА могла атаковать нас сразу несколькими батальонами и нанести такой урон бригадам, от которых мы бы и не смогли оправиться, а ему наплевать??? Странная позиция!

Он отдал бинокль Толе и слез внутрь БТРа. Было слышно, как из БТРа доносился разговор Тарасова и замполита, но разобрать о чём они говорили, я не мог. Толя продолжал просматривать ту сторону из бинокля, временами опуская его и пытаясь без него что-то разглядеть вдалеке.

Справа от БТРа, в 5-7 метрах была редкая полоса невысоких деревьев, и сразу же за ней открывалась поляна шириной, может быть, 25-30 метров, и после неё продолжался лес. Боевое боковое охранение, несмотря на то, что им обозначали каждое утро дистанцию не менее 100 метров от крайней колонны, умудрялась в течение дня приблизиться к колонне на расстояние не более 30-40 метров, поэтому солдат охранения к концу дня можно было видеть и невооружённым глазом. А сейчас солдат видно не было вообще. Как мы ни всматривались сквозь листву деревьев, никого не видели. Толя продолжал смотреть в бинокль ещё минуты 2-3, потом опустил бинокль, закурил сигарету АС, и обратился к Прокопюку: «Иван Никифорович, посмотрите вот туда, - Он указал в правую сторону от БТРа. - Метрах в 80, за поляной. Я что-то там заметил, солдаты вроде бы в «фапловке», но у них к «кикам» (форменный головной убор) листва привязана, как для маскировки. Думайте, что комбат приказал им сделать это?» Он передал Прокопюку бинокль. Прокопюк посмотрел в ту сторону, куда указывал Толя. Я с интересом посмотрел в том же направлении и увидел группу, которая быстро приближалась к поляне. Не знаю почему, но как-то интутивно я быстро сполз в люк и одновременно снял крышку люка со стопора. Как только мой люк закрылся, БТР буквально осыпали автоматными очередями.

Одновременно с этим вдруг что-то грохнуло прямо у БТРа, так что вся машина вздрогнула. Толя и Прокопюк в одно мгновение оказались внутри БТРа и закрыли люки. Я посмотрел в триплекс и увидел группу из 40-50 унитовцев, которые короткими перебежками приближались к нашему БТРу. «Андрюха, заряжай!» - гаркнул Игорь Дробышев. Я залез под башню, где находился заряжающий механизм КПВТ и дернул за заряжающее кольцо один раз и быстро отпустил его - шнур с кольцом вернулись в исходное положение. «Два раза», - сказал я сам себе в уме, как меня учил Игорь, и дернул за кольцо ещё один раз. КПВТ «заговорил», Дробышев начал методично вести огонь по наступающему противнику. Я снова примкнул к триплексу и увидел, что унитовцы залегли, но продолжали вести прицельный огонь по нашему БТРу.

Вдруг с левого борта БТРа послышался громкий стук по броне и мы услышали крик Игоря Златкина: «Мужики, откройте люк!» Прокопюк снял крышку бокового люка с запора и начал его открывать, но крышка люка почему-то не поддавался. Тогда он пнул крышку люка ногой. То что случилось дальше было больше похоже, как и всё в тот момент происходящее, на замедленную киносъёмку: крышка люка от удара ногой Прокопюка открывается, одновременно с этим Игорь Златкин хватается правой рукой за край люка, крышка люка ударяется об бортовую ручку БТРа и по инерции с огромной силой закрывается, зажимая руку Златкина. Прокопюк и я ужасом смотрим на происходящее - нам кажется, что рука по кисть поломана. Вдруг через секунду Златкин сам открывает крышку люка и вместе с зампотылу вваливается в БТР: «Во, суки, они по нам стреляли! По УРАЛу! Во, суки! Гранатами их, подлюг!» - и начинает доставать ящик с гранатами Ф-1, что лежал под первым десантным сидением.

Слышу, Игорь Дробышев кричит Коле Иванову: «Коля, уводи БТР, Коленька, пожалуйста, они из РПГ нас!» Коля Иванов судорожно пытается завести второй двигатель и у него это наконец получается. Даёт полную перегазовку, БТР заревел, дернулся вперёд метра на 3 и заглох. Ещё один взрыв у БТРа, уже сздади. Тарасов орёт на Иванова: «Отставить! Стоять на месте! Не заводи! Стоять!» Дробышев кричит на Тарасова: «Петрович! Надо вперёд!» И потом снова Иванову: «Коля, не стой, двигай вперёд!» Коля наконец заводит БТР и начинает медленно двигаться вперёд, но места для манёвра нет, потому что перед нами стоит штабной УРАЛ, а под ним фапловцы залегли и отстреливаются от наступающего противника. Всё это время Дробышев продолжает сдерживать Униту огнём КПВТ, что, конечно, было эффективно, но недостаточно. Когда я снова посмотрл в триплекс, я увидел, что унитовцы вплотную приблизились к опушке. Тут я увидел, что Прокопюк, перебравшись на заднее десантное сидение, открыл последнюю бортовую бойницу, начал вести огонь из своего АКМСа.

Снова слышу, как Тарасов заорал: «Товарищ подполковник! Прекратите сейчас же стрелять! Я вам приказываю!»

Видимо, идиотское поведение Тарасова действительно так взбесило нашего замполита, подполковника Ковтуна, что он достал свой ПМ из кобуры и крикнул на него: «Товарищ подполковник! Прекратите паниковать! Сейчас же! Я вам не позволю гробить нас вашими идиотскими приказами!» И тут же спокойным голосом обратился к Коле Иванову: «Микола, ты не стой на месте, ты двигай БТР вперёд и назад, чтобы не попали они в нас». Коля весь побледневший только кивнул ему головой и начал двигать БТР короткими рывками назад.

Я почувствовал, что кто-то меня теребит за плечо. Оглянулся, а это Прокопюк. Он мне: «Андрей, отрывай бойницу, стреляй. Мой автомат заклинило». Я, как загипнотизированный, взял свой АКС, дослал патрон в патронник, открыл бойницу и посмотрел в неё: вижу силуэты невдалеке. Я нажал на спусковой крючок. Смотрю, силуэты упали. Вдруг Толя Фролов, смотревший в передний боковой триплекс, закричал: «Андрюха, ты их завалил. Слева ещё трое, с РПГ, сейчас вмажут! Стреляй!» Я нажимаю на спусковой крючок, а автомат молчит. Слышу, Игорь Дробышев рычит из под купола башни: «Златкин, перезаряжай ПКТ, у меня патроны к КПВТ хана».

Не знаю почему, но я как-то спокойно снял пустой рожок, сменил на полный, перезарядил автомат и снова посмотрел в бойницу: силуэты всё ещё шли в нашем направлении. Видимо, Златкин перезарядил ПКТ, и Дробышев выпустил длинную очередь из пулемёта влево, куда указывал Толя Фролов. Раздался очередной взрыв в непосредственной близости от БТРа, кажется, граната РПГ угодила в землю между 2 и 3 колёсами. БТР вздрогнул, но продолжал двигаться назад. Я начал вести огонь из автомата, но уже короткими очередями, по 3-4 выстрела. Я увидел, что в том направлении, куда я стрелял тёмные силуэты падали на землю и больше не вставали. Видимо, Игорь Златкин смог заменить и коробку с патронами к КПВТ, потому что, когда у меня в рожке закончились патроны и я менял его на новый, Игорь Дробышев нажал на обе кнопки электроприводов пулемётов одновременно: мать родная, вот это грохот! Я посмотрел в бортовой триплекс и видел, как патроны КПВТ рассекали огромные деревья пополам. Унитовцы начали отходить. Я снова открыл огонь из автомата, стрелял по силуэтам, пока в рожке были патроны. В тот момент, когда я снова посмотрел в триплекс, один из патронов КПВТ настиг одного унитовца прямо в голову - я видел на базаре, когда выгружали арбузы, как те арбузы, что падали на землю, разрывались на части - аналогичная картина: голова взрывается на миллионы кусков, а из тела хлещет кровь. Но мне в тот момент было всё равно - или они нас, или мы их. В тот день наша взяла. Я всё ещё слышал, как Тарасов орал на меня и Дробышева, чтобы мы прекратили огонь, но мне в тот момент было всё равно. Он с пеной у рта кричал на Колю Иванова, пока ему Ковтун не приставил пистолет ко лбу - такого я от замполита не ожидал! Да и думаю, что никто не ожидал, но разве это важно. Благодаря действиям замполита, ставшего своеобразным буфером между нами и Тарасовым, мы могли действовать по обстановке.

Бой закончился также внезапно, как и начался. Длился он 25 минут. Наступила тишина. Игорь Дробышев всё ещё крутил башней влево и вправо, обозревая опушку леса на предмет наличия УНИТА, но всё уже затихло. Я всё ещё держал автомат в бойнице, заменив пустой рожок на полный. Помню, что я отстрелял все 4 своих магазина и 3 магазина Прокопюка - он мне подавал боеприпасы, когда мои заканчивались. Игорь Златкин перезаряжал оба пулемёта - Игорь отстрелял в общей сложности 4 коробки: 2 с патронами к КПВТ и 2 - к ПКТ. Через минуту я попытался откинуться на сидение, но не смог - всё сидение было заполнено отстрелянными гильзами от моего автомата.

Потом Игорь Златкин открыл левый боковой люк, и мы начали по-одному вылезать из БТРа - мы не стали рисковать и открывать верхние люки, на всякий случай. В БТРе было невозможно находиться: температура, наверное, была за 50 градусов, если не больше, пороховой дым, хоть топор вешай, да и надо было посмотреть, что случилось с нашей гвардой. А они были молодцы: отстреливались от УНИТовцев в полном составе, да ещё и следили, чтобы никто из фапловцев «случайно» не оказался в нашем УРАЛе. Фапловки на нас хоть выжимай: насквозь промокшие, и не только форма, но и нижнее бельё. Я, когда спрыгнул с БТРа на землю, почувствовал хлюпанье в ботинках: пот и там собрался. Тут мы услышали, как солдаты из штабного взвода начали что-то кричать и показывать то на убитого фапловца, то на нас. Мы не могли понять, что происходит, пока не стали расспрашивать, в чём дело. Оказывается, солдаты из штабного взвода начали обвинять нас в том, что мы, якобы, во время боя, когда БТР маневрировал, переехали через одного из бойцов взвода. Солдаты принесли АКМС с развороченным дулом. Весь автомат был в кусках человеческого мозга, т.е. наш БТР, якобы, перехал через голову этого солдата, и он погиб таким образом. Это, как масло в огонь, было нужно Тарасову: он стал орать на Иванова, который и так уже не знал, что делать: «Я вам приказывал, товарищ старший прапорщик, не двигать машину с места, а вы меня не слушали. Я вас под трибунал отдам за невыполнение моего приказа. Вы понимаете, что наделали, вы же человека убили своими действиями!» Так он на Колю и орал, пока замполит снова вмешался и не отвёл Тарасова в сторону. Тут к нам подъехал на штабном БРДМе начштаба бригады капитан Сурейра. Он был почему-то взвинченный, но мы не знали причины. Он соскочил с БРДМа и начал разбираться с солдатами штабного взвода. Пока он с ними разбирался, старший нашей гварды, Андрэ, позвал Толю Фролова и показал ему на переднее левое колесо и на внешнюю сторону борта БРДМа: всё колесо и борт были забрызганы свежей кровью и кусками мозга. Толя позвал Тарасова и Ковтуна и показал им это - всем стало понятно, что это не мы. Андрэ потом нам рассказал, что во время боя он видел, как БРДМ НШ проезжал с левого борта нашего БТРа и поэтому мы его не могли видеть. Видимо, тогда этот инцидент и произошёл. Мы осмотрели наш УРАЛ - насчитали более 50 пробоин в борту и в кабине грузовика, в основном в правой двери кабине. Благо, Златкин и Богацкий успели перебежать к нам в БТР.

Вдалеке мы увидели, что наш батальон бокового охранения вернулся обратно на свои позиции - фланг бригады был прикрыт. Игорь Дробышев отвёл меня в сторону и, не сказав ни единого слова, крепко пожал мне руку и несколько раз хлопнул по плечу. Потом он просто головой сделал движение, мол, следуй за мной, и направился в ту сторону, откуда унитовцы нас атаковали. Я последовал за ним. Зрелище, представшее перед нами, было не из лёгких: вся поляна перед нами была усеяна трупами унитовцев. Запах крови какой-то особый, запоминается на всю жизнь. Везде были видны куски человеческих тел и внутренностей - результат работы Игоря и КПВТ. Кровь была везде! Мы насчитали 19 убитых унитовцев. Нашли целых 5!!! пустых труб от РПГ. Раненых не было ни одного. Все унитовцы были одеты в фапловки кубинского производства. У всех советские АКМы с полным боезапасом. Игорь только показал мне на одного унитовца, которого прошила автоматная очередь от пояса до левого плеча, и кивнул мне.

Прибежал один из наших солдат-гвардейцев и сообщил, что нас зовут к БТРу. Подойдя к БТРу, мы увидели, что Кушишима на громких тонах говорит с НШ. Из разговора стало понятно, что НШ нарушил приказ комбрига и оставил КП бригады и нас в свою очередь без присмотра. Кушишима нам также сообщил, что нам надо пройти каких-то 500 метров и остановиться на ночлег - мы были у Кунжамбы.

Колонны двинулись дальше, и через полчаса мы остановились на ночлег. Как всегда, мы и наша гварда быстро организовала стоянку, натянув брезент между УРАЛом и БТРом. Наш повар, Мануэль, принялся за приготовление ужина. Я стоял у левого первого колеса БТРа и заряжал мои пустые рожки к автомату, когда увидел, что Коля Иванов зачем-то лезет на верхнюю броню БТРа. Он уже стал залезать внутрь машины, как вдруг почему-то начал сползать по борту обратно, но каким-то неестественным образом, заваливаясь набок. Я машинально подскочил и он всей тяжестью тела начал падать на меня. Я только и успел крикнуть: «Толя, помоги!» Толя Фролов и Игорь Златкин, находившиеся близко, тут же подскочили ко мне, и мы втроём смогли удержать Колю он падения на землю. Мы его быстро подхватили и положили на наш «обеденный стол» - пустые ящики из под боеприпасов и 2 сбитые вместе длинные доски. Коля был без сознания.

Замполит быстро вытащил из нашей походной аптечки флакон с нашатырным спиртом, открыл его и подставил его Коле под нос. Коля пришёл в себя, но выглядел ужасно: весь побледневший, обмякший, с широко раскрытыми ничего непонимающими глазами. Дышал он тяжело и было видно, что он не мог понять, что с ним произошло. Замполит дал ему стакан с валерьянкой и водой, и через некоторое время Коля начал приходить потихоньку в себя. У всех настроение было подавленное, видимо наскок адреналина проходил, и мы начинали полностью осознавать происшедшее с нами. Толя и я отошли в сторону за БТР, чтобы найти подходящее место для раскидки диполя антенны нашей радиостанции Р-143, но ничего у нас не получалось - руки не слушались и колени дрожали. Мы присели у БТРа, закурили АС, чтобы хоть как-то успокоиться. Минуту-другую молчали, потом Толя говорит мне: «Андрюха, когда докуришь, ты возьми у Прокопюка шифровку, а я пойду в штаб, попрошу радистов воспользоваться их РАКАЛОМ. Что-то мне не особо хочется диполь раскидывать, ладно?» Я кивнул ему. Он пошёл к штабу, а я, докурив сигарету, вернулся обратно под наш тент. Видно было, что Коля постепенно приходит в себя, хотя бледность его не покидала. Он сидел на ящике, облокотившись о колесо БТРа, и смотрел пустыми глазами в одну точку. Я подошёл к Прокопюку и спросил у него насчёт шифровки. «Нет, погоди минут 10, ещё не готова. Пришлось всё переписывать, Тарасов не захотел включать в шифровку то, что сегодня случилось». Я посмотрел на него с удивлением, а он пожал плечами и продолжил дальше шифровать. Я отошёл в сторону и закурил ещё одну сигарету - никак не мог успокоиться. Вижу, Игорь Златкин подходит ко мне и крутит правой кистью. «Что-то кисть болит, не могу понять почему, вроде не падал нигде». Я сразу подумал, что он шутит, но было видно, что он и не подозревает, что с ним произошло. Подошёл к нам Прокопюк, протягивает мне радиограмму, а Златкин ему: «Никифорович, упал я где? Кисть болит, ноет как сука, не знаю почему». Прокопюк смотрит на него с изумлением и говорит: «Игорь, ты что шутишь?» Златкин непонимающе посмотрел на него и отвечает: «Не, мужики, ну я серьёзно, болит. Вот, кручу-верчу, вроде работает нормально, а болит». Мы с Прокопюком переглянулись и рассмеялись. Златкин продолжил непонимающе смотреть то на меня, то на Прокопюка, пока Иван Никифорович не объяснил Златкину, что произошло. Надо было видеть выражение лица Златкина! Он смотрит на меня, а я киваю в подтверждение слов Прокопюка. Короче говоря, минут 10 понадобилось, чтобы убедить его в этом.

Я забрал шифрограмму у Прокопюка и пошёл к штабу бригады. Толя стоял у окопа, в котором сидел связист и что-то по РАКАЛУ передавал в штаб округа. Когда он завершил передачу, я сел на связь. Со штаба округа на связь со мной вышел Кайрат, связист-срочник с нашей радиостанции Р-140 в Куиту, на ПКП. Передача заняла минут 10. После этого я вернулся обратно на наш советнический КП. Наши уже поужинали: Мануэль убирал посуду. В стороне, на окраине стола, стояла моя порция. Я забрал свою порцию и присел к нашей гварде - они ещё ужинали.

Мы начали переговариваться по поводу сегодняшнего дня. Старший гварды, Андрэ, подсел ко мне и в упор мне говорит: «Камарада Андрэ, если бы не ваш БТР, квача могла сделать много проблем». А, что, спрашиваю, вы же тоже стреляли, оборонялись, правда? А он мне, нет, камарада Андрэ, это вы отбили их, никто из ФАПЛА, кроме нас по кваче не стрелял. Вот так вот. Такие вот дела. Страшно? Тот, кто говорит, что не страшно просто врёт. Ещё как страшно, только вот страшно потом становиться, когда осознание события происходит. Думаю, что многие со мной согласятся.

 

 



© Союз ветеранов Анголы 2004-2024 г. Все права сохраняются. Материалы сайта могут использоваться только с письменного разрешения СВА. При использовании ссылка на СВА обязательна.
Разработка сайта - port://80 при поддержке Iskra Telecom Адрес Союза ветеранов Анголы: 121099 г. Москва , Смоленская площадь, д. 13/21, офис 161
Тел./Факс: +7(499) 940-74-63 (в нерабочее время работает автоответчик)
E-mail:veteranangola@mail.ru (по всем вопросам)