Вспомнить все! Тема апреля 2009: "Обустраиваем быт или великие изобретения... Сергей Рожнов

…Тем временем мы продолжали знакомиться с повседневной жизнью и бытом советских «асессоров». Незабываемые чувства вызвала первая поездка на пляж. До Анголы я успел побывать на Черном, Балтийском и Охотском море, но ни одно из этих морей не может сравниться с Атлантикой. На ее фоне Черное море – просто грязная лужа. Даже в полный штиль накатная волна, вода теплая, как в ванне, изобилие мелкой и крупной морской живности.

К нашему приезду на пляж небо над городом затянули облака, чему мы немного огорчились: хотелось как можно быстрее получить тот особый кремовый загар, по которому безошибочно узнавали людей, приезжавших из Африки. Но старожилы со смехом нас успокоили: загар в Анголе можно получить и через облака. В чем мы убедились буквально в тот же день. В общем, за три часа мы качественно «сгорели». И всю следующую неделю кожа с нас слезала клочьями.

Где-то через неделю шеф сообщил, что есть попутный борт на Лубанго, и велел, чтобы мы с Володей собирали манатки. Много времени это не заняло. Ан-12 был уже под завязку загружен, и ждали только разрешения на взлет. В гермокабине нам места не хватило, и мы устроились в грузовом отсеке. Взлетели, и вот уже под крылом потянулась саванна. Но полет этот, как потом шутили, оказался тренировочным. Примерно через час после взлета, наш самолет резко развернулся, и еще через час мы приземлились… в Луанде. Оказалось, в районе Лубанго шаталась пара «Миражей», и кубинский диспетчер чистым русским матом предложил нам вернуться обратно. В Лубанго мы попали только на следующий день.

В аэропорту нас встретил Володя Шевченко – специалист по ремонту и обслуживанию техники связи ВВС и РТВ. Предложил сначала поселиться в «Гранд Отеле», но там мест не было, и нас с Володей отправили в гостиницу «Калахари». Гостиница мне понравилась: чистенько и со вкусом. Директор гостиницы не дал окончательно загадить то, что осталось от португалов. Правда, нас предупредили, что нравы у местного населения весьма свободные, поэтому не стоит на видном месте оставлять ничего ценного. Самым ценным у меня был фотоаппарат «Зенит». Я его постоянно носил с собой. И все равно через полгода, уже в Мосамедише у меня его сперли.

После размещения в гостинице мы отправились на базу, где на складах получили «фаплу» и оружие. Там я еще раз убедился, что в любом уголке мира начальник склада – не должность, а состояние души. Всучить, что похуже, это у них в крови. Пистолетов на складе не оказалось, так что довольствовались автоматами АКМС болгарского и югославского производства, отличительной особенностью которых было то, что они «клинили» уже на втором магазине из-за перегрева, и ржавели моментально, так что приходилось их чистить чуть ли ни через день. К автомату прилагались два магазина и подсумок, а патронов я набрал в цинк аж на 4 магазина. Вооружившись таким образом, я поначалу был очень доволен, но, потаскав несколько дней на себе автомат, понял что надо было все таки раскручивать начсклада на пистолет. Хотя через пару недель вес автомата на плече стал до того привычным, что я его перестал замечать. Магазины я соединил между собой изолентой, а подсумок забросил подальше в чемодан. Кстати, подсумок я потом использовал только тогда, когда ездил в командировки, чтобы взять с собой побольше боеприпасов на всякий случай.

Не знаю, почему, но по слухам из 19 человек нашей группы, прибывшей в Анголу 24-го декабря 1980 года, уже в первые полгода 12 человек были отправлены обратно домой с нервными расстройствами. В это число попал и мой напарник Володя. Через месяц после приезда у него появились странности в поведении. Может быть, сказалось постоянное напряжение, в котором мы находились. Да и вообще, привыкнуть к постоянной стрельбе ночью было очень трудно. Последней каплей, так сказать, стал налет юаровской авиации на лагерь СВАПО в окрестностях Лубанго. Тогда над городом, на бреющем полете, как на параде, ниже уровня памятника «Кришту Рей», где находилась батарея 125-го комплекса «Печора», прошли сначала «Миражи», а потом «Импала». Отбомбились с кабрирования и безнаказанно ушли. Мы же лишний раз убедились в эффективности работы разведки ЮАР: в этот день на двух из трех батарей установок «Печора» проводились регламентные работы, а ту, что осталась на «Кришту Рей», они просто обошли на бреющем. Кроме того, ожидался прилет эскадрильи кубинских Миг-21. Подразделения зенитной артиллерии, укомплектованные ангольскими расчетами, не произвели ни одного выстрела – расчеты просто разбежались. Обидно было почти до слез. Мои ощущения от той первой бомбежки – полная неудовлетворенность и досада на себя: надо было хоть из автомата по ним пульнуть! Я же смотрел на них и с удивлением пытался понять, почему на них звезды синие, а они тем временем отбомбились и ушли, гады.

В общем, из-за болезни Володи я застрял в Лубанго почти на полгода…

Хотя я приехал как специалист при командире взвода РТО, мне пришлось заниматься ремонтом и обслуживанием радиотехнического оборудования. Поражала выносливость нашей техники в условиях африканской жары. При почти полном отсутствии запасных частей мы умудрялись поддерживать радиостанции в рабочем состоянии. Для связи между батареями комплекса ЗРВ использовались станции Р-105 и Р-107, большим недостатком которых были щелочные батареи, имевшие тенденцию разряжаться в самый неподходящий момент. Приходилось в срочном порядке «клепать» из подручных материалов выпрямители для работы от сети. В ход шло все – даже
то, что находили на свалке. Кстати, на свалке я заприметил два автомобиля связи «Фиат Компанело Туризмо» югославской сборки 1959 года выпуска. Оба в наполовину разобранном состоянии. Один из них я собрал. Причем запчасти пришлось искать на той же свалке. К слову, свалкой это место назвать как-то не поворачивается язык. Скорее, это кладбище советской и не только советской техники. Местными «водятелами» на это кладбище иногда стаскивалась техника, ремонт которой занимал от силы 15-20 минут.

Собрать тот «Фиат» я собрал, а вот завести не успел – поступила команда из Луанды срочно ехать в Мосамедиш готовить аэродром для посадки кубинских Миг-21 и ангольских Миг-17. Так что пришлось уступить право завести это чудо техники, простоявшее на свалке почти 5 лет, Саше Ковтуну, коим правом он и
воспользовался. А я, собравши вещички, с попутной кубинской машиной отбыл в город Мосамедиш продолжать исполнять интернациональный долг…

Кто хоть раз проехал по знаменитому серпантину Съерра-де-Лебба знает, какое это незабываемое приключение. Поскольку в моем случае за рулем был лихой кубинский водитель, воспринимавший любое ограничение скорости как личное оскорбление, впечатлений я набрался, как говориться, выше крыши. А потом, у подножья, в мангровой роще я впервые увидел манговую муху, которая, сволочь такая, не только кусает, но еще и откладывает личинки под кожу. Брр!

Во второй половине дня я наконец-то прибыл в Мосамедиш – бывший форпост работорговли в Африке. Первое впечатление – хоть и загаженный, но очень красивый, даже можно сказать шикарный курортный город, протянувшийся вдоль уютной бухты. Два порта, старинная крепость, красивая набережная, виллы, городской пляж, запоганенный местным населением до полного непотребства. (Кстати при португалах местное черное население могло находиться в городе только с 4 до 7 часов утра, чтобы помыть улицы с мылом.) Два кинотеатра, дизельная электростанция, аэропорт, госпиталь несколько рыбозаводов и т.д. и т.п.

Осмотрев по приезде в местную гостиницу предоставленные мне апартаменты, я форменным образом взвыл. Антисанитария, плесень и тараканы с мой кулак, которые к тому же летают. Воды в кранах никакой, хоть иди умываться на берег океана, благо он в двух шагах. Да еще первый этаж, что в смысле безопасности погано-погано, о чем ярко свидетельствуют несколько щербин от пуль на стене, противостоящей окну.

Оставив пожитки в номере, захватив с собой только оружие, я пошел знакомиться с «нашими» - отправился в «миссию» – так называли трехэтажный дом, в котором проживали «совьетикуш»: специалисты и советники ЗРВ и РТВ, медики и мостовики. Ребята-эртэвэшники не дали мне пропасть – узнав, где я поселился, они забрали меня к себе на виллу. На вилле мне выделили большую комнату. И снова никаких стекол в окнах – только деревянные жалюзи, которые защищали от прямых солнечных лучей, но, отнюдь, не от проникновения всякой летучей и ползающей гадости, в чем я, к сожалению, и убедился буквально на следующую ночь.

В тот вечер я решил во исполнение самому себе установленному правилу заняться португальским языком при помощи русско-португальского словаря, подаренного мне одним из переводчиков в Луанде. Уютно устроившись на широкой кровати и не забыв заправить накомарник, я погрузился в зубрежку настолько, что проснулся только часа в четыре утра от ощущения, что меня поджаривают на медленном огне. Все мое тело было покрыто крылатыми черными термитами размером с фалангу большого пальца, которые решили мной полакомиться. Взвыв как оглашенный и употребляя весь знакомый мне ненормативный лексикон, я пулей вылетел в коридор, потому как вся моя комната уже была захвачена крылатыми оккупантами. Мои крики и маты переполошили все население виллы. Вскоре перед моей дверью собрались все. Причем каждый был в одних трусах, но при оружии. Узнав причину внеплановой побудки (на свет в моей комнате залетела матка крылатых термитов, а вслед за ней и весь рой), ребята хохотали от души. При этом каждый норовил поинтересоваться, все ли члены моего тела остались на месте, и что я сделал с бедной термитной маткой. Но, шутки шутками, а комнату надо было отвоевывать обратно, что мы и сделали, истратив на это два углекислотных огнетушителя и два часа времени, которые ушли на то, чтобы собрать дохлых оккупантов в мусорные ведра и вынести подальше от виллы.

В тот же день я обшил жалюзи на окнах своей комнаты марлей изнутри, и никогда уже не забывал проверять ее целостность, прежде чем лечь спать…