Вспомнить все! Тема июня-июля 2011: Что это вы меня Родиной пугаете?" Борис Харитонов

Перед нашим уходом из Анголы, примерно за двое суток, было проведено полное «проворачивание» корабля. Заключалось оно в следующем: весь экипаж БРК «Прозорливый» сходил на стенку (т.е. берег) и под охраной автоматчиков сидел целый день под оградой и пальмами в базе.

В это время командир корабля с группой офицеров и мичманов «проворачивали» корабль – осматривали, досматривали, обыскивали все боевые посты, помещения, артпогреба и т.д. и т.п., в том числе и личные вещи всех-без исключения.
Причина заключалась в том, что после предыдущей боевой службы в Анголе в 1977-1978 годах один матрос, уроженец Западной Украины, привёз с собой в СССР боевой пистолет, выменяв его на что-то у ангольцев. Обмотал его изолентой до потери формы, раскрутил вентиляционную шахту, спрятал туда, закрасил вновь краской всю раскрутку.
Благополучно дослужив свой срок уже в Союзе, уволился в запас и уехал домой. С пистолетом. Иностранного производства! И на какой-то пьянке в своей деревне сунул его кому-то в лоб! Стрелял он из него или нет, мы уже никогда не узнали. Но когда его повязали с этим пистолетом, приписали ему чуть ли не шпионскую статью! В то, что он провёз его из Анголы, конечно же, в местной милиции не поверили – там даже слова «Ангола» не  знали. Но в КГБ, куда впоследствии передали дело, докопались до сути. Конечно, к тому времени на корабле было уже другое командование, обновился экипаж... Какие «оргвыводы» были сделаны для прежних и виновных? Кто знает... Но, думаю, безнаказанным никто не остался...

И вот сидим мы под пальмами, кормят нас прямо здесь – бачковые приносят баки с корабля. А с ними известия: у того-то нашли то-то, у другого – то-то. Но в целом ничего особенного – так сказать, дембельские вещи у тех, кому вскоре увольняться в запас. Но по уставу-не положено! У пары человек нашли порнографические открытки – это уже посерьёзнее, идеологическая диверсия, понимаешь!

За себя я был спокоен: до ДМБ ещё далеко, вроде бы ни в чём грешен не был и считал себя чистым перед Родиной.

Уже темнело, когда нас стали заводить на корабль. Не успел я дойти до своего кубрика, мне навстречу старшина второй статьи Толя Козак, дежурный по нашей БЧ-3 с перепуганным лицом: «Да что ж ты натворил! Ты даже не представляешь, что с тобой будет! У тебя же нашли флаг! На ... он тебе сдался! Иди сейчас же к командиру БЧ, а потом к особисту!»

Тут я и офонарел. Я совсем забыл с течением времени о флаге, небольшом военно-морском флаге с рабочего барказа. Когда-то, может месяца два назад, а может и больше, я нашёл его там, в трюме: он был грязный, весь в мазуте – скорее всего, мотористы по недосмотру уронили туда.

Постирал я его, погладил и положил в потайное место в боевом посту, да и со временем забыл об этом...

В каюте командира БЧ-3 разговор был недолог: «Зачем ты УКРАЛ флаг! Ты знаешь, что за это статья! Вот вернёмся в Союз, тогда узнаешь! А сейчас к особисту!» И т.д. и т.п.!

Особист выслушал меня внимательно, и, как я понимаю сейчас, был он хорошим психологом. Моё социальное происхождение и место рождения говорили сами за себя: родственники мои ни в плену, ни на оккупированной территории не были и в связях с иностранными разведками не состояли...

Далее пошли к командиру корабля. Он выглядел усталым и раздражённым. Стоя по стойке смирно, я чистосердечно рассказал, как было дело. Он приказал написать объяснительную, что я потом и сделал.

Сослуживцы мне сочувствовали, многие искренне считали, что по возвращении в СССР меня привлекут по «политической» статье...